— Чует, гад! — оскалилась тарлана. — Спрячь и отойди! А еще молись своему богу! Быть может, услышит!
— Почему? — мне надоели загадки, а вот Надюшка начала читать вслух «Отче наш», потянула меня за плечо назад.
— Я должна знать! — отчаянно выкрикнула я в спину Бьянке, сопротивляясь подруге.
— Она права, — испуганно ответила мне Надя. — Здесь после революции семью священника расстреляли и тех, кто им помог! Мишка, мой первый, по молодости сюда лазил. Говорил, что кости находили…
— Затянет, сама не поймешь! Церкви, — спокойно сказала тарлана, — это своеобразные источники силы. Той, которой нет разумного объяснения, естественно с вашей точки зрения. Пока творятся добрые дела — сила светлая, но любое злодеяние находит свое отражение! Лучше не суйся! У людей психика слабая, может не выдержать! Отражения тебе не понравятся!
Меня и вправду что-то звало оттуда из мрака, что таился за выбитыми окнами. Медальон тянул вперед, и я сделала шаг.
— Повторяй за мной! — шептала, сбиваясь, подруга. — Отче наш, иже еси…
— … на небесах… — поняла, что не хочу идти на зов, и продолжила молитву.
Как мы взбежали на горку, даже не запыхавшись, я не помнила. И судя по безумному взгляду Надюшки, она тоже. Подруга всхлипнула первой, и я за ней.
Переживания последних дней выплеснулись наружу, но это были чистые слезы, мы больше не горевали, мы отпускали страхи и боль, принимали жизнь такой, какая есть.
Как выплакались, вернулась Бьянка. Выглядела она одуревшей, точно за углом, в гордом одиночестве приговорила бутылочку-другую горячительного.
Посмотрев на наши физиономии, Бьянка выдала:
— Плаксы! Вытрите сопли! И не мешайте мне слушать!
Мы недобро глядели на нее, и тарлана язвительно продолжила:
— Под кустики сгоняйте лучше, если еще не успели!
— Может хватит! — не выдержала Надин.
— Что хватит? Издеваться над вашими нежными душами? — обидно рассмеялась. — Что же ранимые такие? Чуть что — в слезы? Быть может, я вас всего-навсего пугала? А на самом деле — страх засел глубоко в вас самих?! — скорчила мину. — У-у-у! Я жуткое отражение, утащу, пленю душу на веки вечные! — протянула когтистые руки.
— Я точно знаю, что слышала голоса! — громко заявила я.
— А я помню, о чем мне рассказывал первый муж! — поддержала Надя.
— Само собой! — легко согласилась Бьянка. — Только ничего вы не знаете, а память смертных коротка и ненадежна!
— Ты сама сказала, что медальон отозвался на что-то необъяснимое! — горячо произнесла я.
