Переглянулись.
— Попробуем? — с азартом спросила Надежда.
— Рискнем! — глубоко вдыхая, чтобы унять дрожь, отозвалась я, и мы, взялись за руки.
— Я не пойду… — потянула ее назад, как только заметила, что возвращаемся на луг.
— Так надо! — упрямо ответила Надя. — У меня есть план!
— Так быстро?
— Ну… не совсем, но… Будем импровизировать! — к ней вернулся привычный энтузиазм.
Меня Надюша попросила подождать в лесочке, а сама обходными путями добралась до Бориса. Что-то нашептала парню, не твердо стоящему на ногах, посмеялась с Алиной, ухватила нечто с общего стола и вернулась.
— Начнем! — протянула мне бутылку с вином. — Пей!
Я не стала тратить время на долгие беседы, доверилась подруге, отпила.
Она забрала бутылку и неожиданно плеснула вином на меня.
Я отпрыгнула, но вопросов задавать не стала, хотя и сгорала от любопытства узнать, что выдумала Надюшка.
— Бежим к дому! — поторопила она меня, и мы рванули с места, словно открылось второе дыхание.
Из маленького домика доносились голоса, и отчетливей всего слышался смех Эвелины.
— Присядь! Отдохни, а потом сделай вид, что тебе плохо, как никогда! — Надежда подвела меня к низенькой лавочке.
Я приземлилась, и подруга взбежала вверх по ступеням, а у меня появилась минутка, чтобы отдохнуть. Незаметно удалось разгадать замысел Надюшки, мы дружили с самого первого класса, поэтому могли понимать друг друга с полуслова. Прилегла на жесткую лавку, так надежнее.
— Смотри сама! — указала Надя, сбегая вниз, за ней спускалась недовольная «канарейка».
— Эй, чумная, — меня похлопали по щекам. — Ты жива?
Я промычала что-то неубедительное, согнулась, будто меня вот-вот стошнит. Эвелина отскочила:
— Фу!
— Это только начало! — тараторила Надин. — Поверь, мне точно известно! С Лизкиной аллергией мы давние знакомые!
Услышав, я на всякий случай почесала шею, а заодно судорожно вдохнула, делая вид, что задыхаюсь.
— Мать вашу! Зачем она пила, если знала, что вино из этой… как его, — «канарейка» щелкнула пальцами.
— Из плодов аронии черноплодной! — вдохновенно сочиняла Надя.
— Вот!
— Нам никто не сказал! А с первого глотка определить, ой, как непросто!
— И что теперь?
Я застонала, как можно более пронзительно, показывая, что намереваюсь умереть. Скатилась под ноги Эвелине, взмолилась.
— Спасите… — закашлялась.
— Если не сделать укол, Лизка умрет! — запричитала Надежда.
— «Супрастин» не подойдет? — «канарейка» присела, вглядываясь в мое лицо.
Пришлось провыть:
— Умираю! — чтобы лучше дошло.
