— Давай, — согласилась я, разбираясь с тем, что творится со мной.
Содрогнулась, поймав взгляд Кравцова. Глаза слегка сужены, на самом дне сверкают льдинки, что никак не вяжется с ласковым голосом.
Макс подошел ближе, и я невольно вздрогнула, не понимая, почему настолько сильно боюсь собственного мужа. Отчетливо помнила нашу свадьбу, платье до мельчайших подробностей, список гостей, церемонию, танец.
Помнила, как мы вместе праздновали новый год, встречали весну, как на восьмое марта он принес огромный букет разноцветных тюльпанов. Дальше?
Помнится, он одобрил, что я решила довести до ума написанную книгу.
Помнила и то, как умерла Петровская, даже вскинула руку, оглядела. Ожога на ней не было, как и медальона на груди.
— Где он? — спросила пересохшими губами.
— Кто? — Кравцов выглядел настороженным.
— Трилистник — подарок моей крестной! — происходящее мне не нравилось.
Вместо любви и нежности к мужу я испытывала непроходящую тревогу, а вместо желания немедленно броситься в его объятия, хотелось сбежать подальше.
— А… ты об этом! — Макс рассмеялся, но вышло фальшиво. — Вот он! — распахнул шкатулку, стоящую на старинном комоде, достал украшение, направился ко мне. — Возьми, пожалуйста, дорогая!
Резко вырвала медальон из его руки, отбежала, прижалась к стене.
— Что с тобой, любимая? — столько сочувствия в голосе, но в глазах по-прежнему ни капли теплоты.
— Ты мне скажи! — крепко сжимая трилистник в ладони, выпрямилась и открыто спросила у мужчины.
— Что из последнего ты помнишь? — впившись требовательным взглядом, осведомился он.
Замерев, как мышь перед голодным котом, я соображала, что можно сказать, и решила, что нет ничего лучше правды.
— Смерть Петровской. Вот только не могу понять, когда это было!
Кравцов облегченно выдохнул, напряженные плечи мужчины расслабились, а затем он спокойно проговорил:
— Врач предупреждал нас, что возможны последствия для твоей памяти.
— Что это значит?
— Присядь, — сказал Макс и первым присел на край кровати. Я упрямо помотала головой, одновременно отвечая ему и пытаясь пробиться сквозь туман, окутывающий память.
Кравцов странно усмехнулся, но разговор продолжил ровным тоном, будто уговаривал непослушного ребенка.
— Помнишь, когда у нас годовщина? — и дождавшись моего кивка. — Первую мы решили встретить в Будапеште и махнули в гости к твоей тете Элен. Сейчас мы, кстати, находимся в ее доме.
— И? — лихорадочно осматриваясь, желая подбежать и выглянуть в окно, но опасаясь покидать кажущееся надежным убежище, отозвалась я.
