Я опять перевела взор на лежащую девушку, провела ладонями лицу.
«Они знают о медальоне?»
«Да, к сожалению. Ален — первый сын Амиора рассказал. Дурак! Думал, вступит в Орден, расскажет, убьет отца и будет ему счастье! Только Амиор собственноручно придушил гаденыша. А не он, так соратники по Ордену на части растерзали бы, — в речи крестной не слышалось ярости, она пересказывала события почти без эмоций. — Думаешь, почему я столько лет питалась одними овощами? За столетия члены Ордена научились находить нас, а о том, куда я ушла, и о ком забочусь, не должен был узнать никто».
«Но Айвен нашел меня», — не могла не упомянуть об этом.
«Его привлек медальон! Айвен — ищейка, натасканная на его поиски. Когда я сбежала, Амиор взбесился, но выход нашел. Пленил человечку, которая оказалась похожей на меня, мучил, представляя, что терзает меня! Тешил себя, но о деле не забывал. Уже в утробе матери Айвен знал, для чего будет рожден!»
Она говорила ужасные вещи, но я выслушала все без каких-либо эмоций.
Жалости к Айвену не испытывала, но начинала понимать, почему он такой черствый и жестокосердный. Не оправдывала, но принимала. Ненависти к полукровке меньше не стало, будет возможность — убью, даже глазом не моргну, а пока следует подумать о насущном.
— Джен! — из-за угла выскочила взволнованная до невозможности Лив. — О, ты жива! — налетела вихрем, обняла. — Что с ней? — взвизгнула мне на самое ухо, едва увидела лежащую на асфальте девушку.
— Не знаю, — поморщившись, произнесла я, все еще прокручивая в уме разговор с Ярославой.
Дальше все смешалось, налетели со всех сторон люди, одетые в полицейскую форму, завизжали сирены машин скорой помощи. Набежали любопытствующие, окружая нас. Поскольку это Оливия вызвала полицию, нам пришлось несколько часов провести, давая объяснения случившемуся.
Полукровку увезли в больницу, но перед тем, как машина отъехала, я видела, что брюнетка очнулась. Краем глаза заметила, как она смотрела в мою сторону — узнала, но не позвала.
Поднявшись на лифте, поняла, что дико устала. Ноги подкашивались, и я, бросив пакеты с покупками, плюхнулась на диван.
— Вот несправедливость! — закатывая глаза, высказалась Лив. — Русский сбежал! Хорошо, что тебя с собой не прихватил!
— Не фантазируй! — я поднялась и прошла на кухню, которая была соединена с гостиной. Налила в стакан воды, жадно выпила.
— Но, Джен! — возмутилась она, и я кинула ей пачку чипсов и банку содовой. — О, ты читаешь мои мысли! Я умираю с голоду!
