— Низшие демоны одолели? — Йорден некстати воспылал участием и выглянул у Микаша из-за плеча. — Свой предел даже необученные желторотики чувствуют!
— Я в порядке, — просипел он.
— Ну тогда иди челюсти вырезай. Никто твою работу за тебя не сделает.
Правильно. За работой всегда легче становится.
Хрустели под мечом кости, рвалась мёртвая плоть, чёрная кровь заляпывала руки по локти, но Микаш держался. За взмахи верного клинка, за монотонное скольжение лезвия охотничьего ножа. Челюсти нехотя покидали палесков. Первая пара, вторая… последняя. Микаш сложил их в мешок, умылся из фляги и позвал остальных.
* * *
И как только дотащился до подножья Выспы? Колени дрожали, ноги цеплялись за камни, зрение то гасло, то возвращалось крохотным мутным оконцем. Взобраться в седло косматой низкорослой кобылы, оставленной в дубовой роще с дорогими и ухоженными лошадьми высокородных, было счастьем. Пускай ноги почти волочились по земле, а от неровного хода трясло, но можно было сомкнуть глаза и уплыть в тяжкую дрему.
Кровь капала из носа. Микаш ощущал себя выеденной скорлупой. Неужто и вправду надорвался? Всё: не восполнится резерв, не будет силы. Мука это, когда видишь сумеречный мир демонов, знаешь как свои пять пальцев, но бороться не можешь.
Микаш потерял счёт времени. К истощению прибавилась лихорадка, боль вспыхивала то в бедре, то в плече, то прихватывала и без того раскалывающуюся голову. Жаловаться бесполезно. Скажут, не ной, иди сдохни под забором, как шальная дворняга. Дотерпеть бы до замка. Интересно, как быстро хозяева поймут, что Микаш теперь бесполезен, и вышвырнут его на улицу? А может, так лучше? Пора завязывать!
Впереди кольцом обхватил насыпь полузаброшенный замок-крепость. Светло-серый булыжник от времени покрылся тёмными пятнами, клочьями его обвивал полусухой плющ, венчавшие стены и башни зубцы частью обвались. Казалось, будто чудовище щерит пасть в гнилозубой улыбке и изрыгает воду в глубокий ров. Отворялись дубовые ворота, с натужным скрипом канатов опускался въездной мост. Лошади нетерпеливо взрывали копытами землю. Также нетерпеливо переговаривались Йорден с наперсниками, похваляясь подвигами и посмеиваясь над «дворнягой», надорвавшимся на пустом месте. А ведь на самом деле, чем сильнее дар, чем ближе человек с ним сживается и чем свободнее использует, тем зыбче становится запретная грань. Кажется, нет её и ты всемогущ, самоуверенно ступаешь на край и опрокидываешься в бездну, чтобы переломать себе кости.
