Когда оба уселись перед перегородкой, Сэм посмотрела на его руки, на новые очертания фигуры, которых раньше не замечала, на его живот, который остался подтянутым даже тогда, когда он наклонился.
— Ты похудел? — удивилась она, поправляя платье над валиком собственного живота.
— Да, — сказал он, радуясь, что она это заметила. — Я занимаюсь упражнениями с тех пор, как ты здесь появилась. Раньше я не понимал, насколько потерял форму.
— Ты выглядишь… потрясающе. В самом деле потрясающе.
— Спасибо. — Он взглянул вниз и переплел свои пальцы, чтобы оглядеть мускулы. — Ты тоже выглядишь иначе. Устала?
— Эм… Ну, у нас вчера был девичник. В общем, похоже, немножко перепила. — Сэм отвернулась, лицо у нее горело.
— Ну хорошо. — Джексон потер ладони. — Мы готовы?
— Эй, — воскликнул Деннис, не обращая внимания на постороннего, — извини. Ты прекрасна!
Она подняла голову и увидела, что он прижал палец к пластику. Сэм улыбнулась и сделала то же самое.
Поскольку никто из них не был религиозным, они решили, что церемония будет гражданской. Мировой судья, мужчина в бежевом костюме с синим галстуком, переминаясь с ноги на ногу, читал текст, раскрыв папку на плавиковой пружинке, скрипевшей, когда он переворачивал страницы. В комнате было невероятно душно, пот скапливался у Сэм в ложбинке между грудями. Пока чиновник говорил, они с Деннисом глядели друг на друга. Она дала свои торжественные обещания, выслушала его торжественные обещания, посмотрела ему в глаза и подумала: интересно, что он думает, чувствует ли он себя так же странно, как она, повторяя эти казенные слова, которые давались ей нелегко и, казалось, провисали в воздухе? Ей хотелось бы, чтобы они написали собственные торжественные обещания, чтобы она могла сказать ему, что останется здесь независимо от того, выпустят его на свободу или нет, и будет биться до последнего, она любит его до ломоты в костях!
Поцеловаться они не могли, находясь по разные стороны перегородки, никаких исключений не предусмотрено. Члены съемочной группы обняли Сэм и поздравили Денниса, после чего покинули комнату.
Сэм думала, что могло бы быть: их первый танец, взаимное кормление тортом, брачная ночь на белых простынях. Вместо этого они разговаривали, и он попросил у нее обещание, что она не уедет.
— Я думал, что смогу справиться, — сказал он, — но чувствую, не могу, мне нужно, чтобы ты осталась.
— У меня мало денег. Мне придется вернуться в Англию, какое-то время поработать и скопить некоторую сумму.
