Лампа опять сверкнула, показав приближающийся скелет подростка в рваной серой одежде. Рубаха, и брюки на нём были короткими. Скулы парня выпирали вперёд, кожа лица была сильно стянута, чернота редких передних зубов проглядывала в открытую косую челюсть. Тёмные кудри торчали в грязном беспорядке. Мутные глаза смотрели прямо на школьницу. Он протянул руки к Марийке. Свет погас. Девочка в ужасе закричала.
— Не трусь! Я только ногу перевяжу, — спокойно сказал парень, и осторожно приподняв за лодыжку, плотно скрутил тряпицами рану девочки. — Красивая ты, особенно глаза, зелёные, как у колдуньи. Моя Верочка на тебя похожа была.
— Кто ты? — смущаясь, спросила Марийка, пряча трясущуюся ногу.
— Я — Валька. Здесь все из Севастополя. Мы на вражеском корабле военной эскадры. Всего в море вышло двадцать кораблей, битком набитых техникой и людьми.
— А что с твоей девушкой? — осторожно спросила школьница.
— Гитлеровцы, сволочи, повесили! — с ненавистью произнес Валька.
Мерзко заскрипел ржавый металл открывающегося люка, показались злые лица конвоиров. Немцы стали выталкивать детей и подростков из трюма, загоняя на палубу корабля. Их матери в агонии падали плача на пол.
Корабль бросало из стороны в сторону, заливало бушующими волнами. Вымокшие насквозь, дети падали и ударялись до крови. Тех, кто не мог встать, забивали плетьми. Наконец, пленников выстроили в шеренгу, приказав держаться плотно друг к другу за руки. Фашисты расположились за несчастными ребятишками, прикрываясь подушками и перинами, одновременно держа всех пленников под мушками автоматов.
— Что за новогодний хоровод? — шепнула Марийка в плечо Вальки, держа крепко его большущие дистрофичные пальцы.
— Дети — живой щит от налета русских самолетов. Если бы не мы, давно бы этих мразей наши лётчики подбили!
Послышался гул самолетов. Ровной полосой приближались русские стратегические бомбардировщики. Дети гордо и одновременно с мольбой смотрели в небо. Их лица, мокрые от хмурого дождя и брызг, выражали неимоверный протест фашизму.
Не суждено было выжить ни пленникам, ни фашистам, никому на этом корабле. Огромная волна высотой в девятиэтажный дом поднялась вверх и страшным грохотом опустилась вниз, заглушая рёв самолётов и поглощая безжалостно бурлящей пеной всё и всех.
