— Мой последователь? — повторил Сергей. — Как ангел-хранитель?
Ложкин поднялся и неприязненно поморщился.
— Тьфу на тебя! Двадцать восемь лет, а до сих пор в ангелов веришь! Ты для него не человек. Ты инструмент, шахматная фигура, козырная карта! Понял? Он — контролёр твоих способностей. Он — безмолвный наблюдатель. Он — твой страж и твой паразит. Не идеализируй, ситуация гораздо сложнее, чем это кажется.
— Я понял, — тихо произнёс Сергей, хотя ни черта он на самом деле не понял. — А как насчёт твоих способностей? В чём они заключаются?
Ложкин громко хлопнул себя по брюху.
— Интуиция! Предчувствие! Предвидение! А также, по-видимому, умение видеть невидимое. Не исключаю, что я и сам не знаю всех своих волшебных умений. Может, я духов могу вызывать или там мёртвых поднимать из земли. Не знаю. Да и не узнаю, пожалуй.
— А откуда взялся лайт? Если у мамы… если рядом с ней был дарк, то откуда рядом со мной взялся лайт?
— Хороший вопрос. — Ложкин начал расхаживать туда-сюда, чтобы размять конечности. Он и сам уже задавался этим вопросом, но чувствовал явный дефицит информации. — Видимо, что-то такое есть в тебе. Что-то неслучайное. Думаю даже, что ты более ценная фигура, чем я. Ну да ладно. Вернёмся к тому, что нам ещё известно. — Фёдор остановился и азартно спросил Сергея: — Ты что-нибудь заметил среди обломков того корабля?
— Помимо того, что там всё время шастали какие-то невидимые люди?
— Да.
— Тогда нет, не заметил. — Сергей не понимал, к чему клонит Ложкин.
— И это очень плохо, мой юный друг. Ведь корабль, который разбился под Севастополем, принадлежал лайтам. — И, видя недоверие в глазах юноши, Фёдор кивнул. — Да-да. Именно так. А это значит, что… Ну? Какой из этого можно сделать вывод?
— Какой?
Ложкин разочарованно покачал головой.
— Вывод простейший: то оружие, в котором нам выпало удовольствие покопаться, принадлежит лайтам. И оно очень интересует дарков. Хм, и как ты вообще умудрился научную карьеру сделать?..
Сергей не ответил. А Ложкин почему-то не захотел продолжить разговор.
***
Время шло незаметно. Ничего не менялось. По-прежнему вокруг царила тьма, и только пространство в клетке было неведомым образом освещено. Ложкин не сразу это подметил, а когда осознал, то не смог понять природы освещения. Воздух словно сам светился, не очень сильно, так, что не было тени.
В этом месте не было дня и ночи. Учёный спал только от безделья, а в этом месте голова работала как машина. Новые и новые мысли приходили и уходили, и вместе с ними по клетке блуждал Фёдор. Сергей завалился спать: по его биологическим часам была ночь. Пока он спал, Ложкин проверил на податливость все прутья клетки, безуспешно попытался приподнять конструкцию с одной стороны, даже немного повисел на потолочных прутьях, но совсем недолго. Выхода не было.
