Новый день начался для Ложкина с водных процедур. Он долго вертелся у зеркала, наконец, сообразил побриться и долго рыскал в сумке. Завладев гелем для бритья, он нанёс тонкий слой прозрачного вещества на подбородок, и тот за считанные секунды растворил недельную щетину. Тщательно обтерев лицо бумажным полотенцем, Ложкин принял тонизирующий ионный душ.
День обещал стать насыщенным и трудным. В лаборатории Ольга возилась с расчётами, вынужденная делать работу Сергея. Она искоса поглядывала на бывшего мужа, но говорить с ним не хотела. Ложкин не настаивал.
В дальнем помещении усевшись напротив «Стэна» замер Юрковский. В руках он держал странного пушистого зверька: круглого, серого, с острой треугольной мордочкой. Худая старческая рука рассеянно гладила зверушку.
— Что это у тебя за гадость? — бесцеремонно спросил Ложкин. Он придвинул к старику кресло и сел рядом.
— Это Малышка. Забавная, — рассеянно ответил Юрковский. — Дедушка подарил.
— Балует он тебя, — проворчал Фёдор. Его голос изменился. — Что-нибудь слышно от нашего дорогого ассистента? Когда он возвращается?
— Не знаю. — Старик покачал головой. — Ты же слышал, какая там ситуация приключилась. Он стал свидетелем ужасных событий. И, наверное, чувствует себя обязанным помочь.
— Это не его дело. — Ложкин нахмурился и отвернулся, когда Малышка оглянулась на его голос. — Мне нужно то устройство. И… нужен ассистент. Не смотри так, я беспокоюсь за Ольгу. Я, конечно, могу взять на себя часть обязанностей этого мальчишки, но, между нами, композиторами, это форменное безобразие.
— Да-да, — вяло проговорил Юрковский. Он почему-то казался сильно постаревшим.
— Что? — насторожился Фёдор. — Что-то не так?
Повисла пауза, во время которой Ложкин ёрзал на стуле и недоверчиво косился на мохнатую тварь. Наконец, старик сказал:
— Объясни, зачем ты
