Космопорт покидали так же молча. Оля вела машину сама, не доверившись автопилоту. Что ж, это её право. Если машины всё будут делать за людей, люди потеряют вкус к жизни. А от управления автомобилем нормальный человек получает больше удовольствия, чем от просмотра телевиденья или бездумного поглощения пищи.
Кстати о телевидении. Половина бесплатных каналов, транслируемых по Сети, показывала порно, прерываемое — Ложкин усмехнулся — роликами рекламы. Многообразие эфира захламило кибермозг мгновенно, и выходить в Сеть на Земле резко расхотелось. Впрочем, один канал показывал недавнюю потасовку в космосе. Демонстрировались кадры посадки лайнера, дымящегося, отпугивающего чёрными провалами пробоин, переливающегося лазурным сиянием в создаваемом вокруг корпуса обтекаемом пространстве.
Обтекаемое пространство — одно из величайших изобретений Ложкина. Оно защищало от метеоров, от перегревания в верхних слоях атмосферы и даже от оружия дарков. Правда, не всякого оружия. Дарки на однообразие вооружения не жаловались. Сами дарки, кстати, использовали нечто другое, позволяющее им летать в атмосферах на любых скоростях и не испытывать при этом неудобств, связанных с трением о воздух. Что именно — неизвестно. Но, как бы то ни было, это уже не являлось их преимуществом.
— Ты плохо выглядишь. — Ольга решила начать разговор первой.
— Большое спасибо, Оленька.
— Не паясничай. — Она нахмурилась. — Посмотри на себя. На кого ты похож? Неужели не стыдно в таком виде выступать перед людьми?! Что о тебе подумают?..
— Ой-ой, перестань. — Учёный растянул двумя пальцами зеркало заднего вида и всмотрелся в свою физиономию. Впалые покрасневшие глаза, чёрная щетина, бледная кожа. Волосы встопорщены. — Да вроде ничего так…
Он разжал пальцы, и зеркало вернуло себе первоначальную форму.
— А чем от тебя пахнет? — продолжала женщина, по-прежнему не глядя на бывшего мужа. Ложкин некоторое время молчал, оценивая её атаку, и наконец, произнёс:
— Метко. Беспощадно метко. Прямо в цель. Молодец, Оля, никогда в тебе не сомневался.
Теперь уже молчала она. Несомненно, Ложкин был задет за живое. Он начинал сердиться, хотя ещё недавно ему казалось, что такое невозможно. Старые забытые обиды напомнили о себе спустя два десятилетия.
— Ты права, конечно. Ничего, у меня будет время привести себя в порядок. А что насчёт тебя? Я давно тебя не видел. Ты сейчас одна?
— Нет, а что? — Она не поняла его намерений, и он продолжил допрос.
