У Эртеня, как по некоторым его намекам догадывался Янош, была «рука», которая помогла ему пристроиться в запасном полку. Действия этой таинственной «руки», можно было понять, связаны с некоторыми прежними амурными делами Эртеня. Эртень надеялся всю войну благополучно провоевать в тылу, в должности начальника канцелярии запасного полка. Он и Яношу обещал спокойную жизнь при нем.
Но однажды, это было под новый, 1915 год, Эртень неожиданно вызвал Яноша к себе в кабинет. Войдя, тот сразу же заметил, что его начальник чем-то очень расстроен.
— У меня из-за вас неприятности! — бросил Эртень сразу же, как только увидел Яноша.
— Какие?
— Такие, каких ни вы, ни я не ожидали. И во всем виноваты вы, ваш длинный адвокатский язык!
Видя, что Янош смотрит на него с недоумением, обер-лейтенант пояснил:
— Мне доложили, что вы ведете непозволительные разговоры с писарем, и не только с ним. Нашу войну, в которой мы хотим получить сатисфакцию за былые обиды, вы назвали «дерьмовой». А нашего императора — «старым пердуном». Это правда?
— Так точно, правда, господин обер-лейтенант. Но и вы называли его величество пердуном.
— Когда?
— В разговоре со мной. И не однажды.
— Да, да! — раздраженно поморщился Эртень. — Но одно дело — наш доверительный разговор друг с другом, разговор двух интеллигентных людей, а другое — ваша болтовня с писарями и солдатами, которые приходят по своим делам в канцелярию. Вы знаете, что полагается за публичное оскорбление особы царствующего двора? А тем более самого императора?
— Знаю.
— Еще бы не знать, вы же имели дело с законами! И я удивляюсь, откуда у вас этот смутьянский дух.
— Я сам удивляюсь, господин обер-лейтенант.
— Ведите себя серьезно! Мне сейчас не до шуток. А на вашем месте я бы тем более не шутил!
— Прошу прощения, господин обер-лейтенант… Я действительно виноват перед вами. Я не подумал…
— Пора уж научиться думать о том, с кем, о чем и где можно говорить. Вы уже не мальчик… Хорошо, если о ваших непотребных разговорах известно сейчас только мне одному. А если будет доложено или уже доложено выше? Я не хочу неприятностей ни для вас, ни тем более для себя. Так вот. Пока дело не приняло худшего оборота — внесите себя в список маршевой роты, которая отправляется сегодня.
— Сегодня?
— Да. Мне очень жаль расставаться с вами. Вы не только отличный писарь, но и приятный собеседник. Но иного выхода, пожалуй, нет.
— Благодарю вас, господин обер-лейтенант. Вы были так добры ко мне. Простите меня, пожалуйста…
