Она почти не разговаривала. Не смеялась. Это было мучительно.
Она не обратила внимания на мой подарок. Когда Чарли принёс оставленные мной в почтовом ящике марципановые конфеты, Белла лишь чуть удивленно приподняла брови и даже не попробовала любимые сладости.
Сегодня, получив её согласие на поездку в субботу, я не чувствовал триумфа победителя. Я понимал, для чего она едет. И, чёрт возьми, если она наконец улыбнётся, убедившись, что сделала всё, что могла, я анонимно отправлю круглую сумму организатору этого собрания!
Вздохнув, я спустился вниз к семье. Я и так слишком мало уделял им внимания в последнее время.
— Одно её маленькое вынужденное «да», и ты уже спешишь отблагодарить её… — Элис со счастливым лицом ожидала меня в гостиной.
В её мыслях я наблюдал курьера, который вручает Белле мой небольшой подарок.
— Ты же знаешь, её согласие или несогласие не влияли на посылку.
Я видел в мыслях сестры, как девушка с недоумением разглядывает старинное ручное зеркало в серебряной оправе.
— Подпись «Белоснежке»? Да ты романтик!.. О… — к видениям сестры добавилось ещё несколько сцен.
— Гребень и шкатулка в стиле зеркала?
— Когда-то в таких шкатулках хранили ленты и украшения.
— И красные яблочки на десерт, верно?
— Целая корзина, — рассмеялся я.
— Будешь отправлять курьера каждый день?
— Ты же видишь, что буду…
В моих планах также значился огромный букет пионов, очаровательный яркий комплект из шарфа и шапки, будто созданный дополнить незабываемые перчатки Беллы, пополнение библиотеки Форкса, в которую девушка периодически заглядывала, и другие хулиганства, которых требовало мое покорённое сердце.
— Я бы не устояла, — мечтательно улыбнулась Элис и послала мне воздушный поцелуй.
Я вздохнул.
Как же долго тянется время.
Титаническими усилиями я смог дождаться дня встречи. Воскресную ночь я провёл в спальне Беллы, с удовольствием заметив зеркало на прикроватной тумбочке. Как будто его новая хозяйка смотрелась в него перед сном.
— Ты красивей всех на свете, — трепетало в моей груди мёртвое сердце, пока я любовался расслабленными губами и длинными ресницами любимой.
Возможно, она гадала, кто даритель?
Её немного испытующий взгляд днём, когда я подъехал, чтобы отвезти ее, свидетельствовал о том, что я в списке этих подозреваемых. Я не собирался отказываться от этой маленькой игры в инкогнито:
— Да-да, я знаю, ты делаешь это только ради Бо и всё ещё подпираешь стулом дверь к нашей дружбе, — как мог беззаботно пропел я, помогая девушке сесть.
