Как он мог успокаивающе улыбаться мне в этот момент? Гасить твёрдым взглядом мою зарождающуюся истерику…
— Ты не должен! Не должен умирать! Не должен говорить об этом, как о свершившемся факте! Ты же знаешь, я стольких вылечила, я смогу…
Он приложил палец к моим губам:
— Не надо. Было семь сантиметров, Валя, сейчас, возможно, больше… поздно… Прости, я соврал, это не бронхит…
И лишь тогда я правда поверила, лишь тогда вспомнила, как застала его, смывающим кровь с рук, ведь он не порезался, вспомнила его хриплый, надсадный кашель, который я, дура, пыталась лечить мазями и прогреванием. А он молчал… Скрывал как мог, потому что не собирался проходить химию, вырезать лёгкое… Почему я была такой слепой?
— Дочка, ты как? — папа осторожно вошёл в комнату и с жалостью посмотрел на застывшую меня.
Сглотнула слюну со вкусом желчи.
Собралась:
— Всё в порядке, я позвонила маме, на всякий случай… Попросила её провериться в самое ближайшее время. Думаю, она сходит в больницу на этой неделе… И ты тоже, желательно, в Сиэтле.
— Белла…
— Я позвонила Свете. Это хорошо, что она сейчас учится в Бостоне, знаешь, она даже снимает квартиру неподалёку от дома мамы Бофорта… Приятное совпадение.
— Дочка…
— А ещё я обязательно буду звонить им, если Бо понадобятся деньги; думаю, я найду способ перевести их на имя больницы, в которой… — перед моими глазами мелькнул образ больничной палаты из прошлого, наверное, это стало последней каплей.
Отец в два быстрых шага подошёл ко мне и крепко обнял:
— Тшш… Милая, не плачь. Пожалуйста, только не плачь…
Но мне было это необходимо.
Чарли даже не знал. Просто не знал… А я с горечью вспоминала, как гасли последние искры жизни в любимых серых глазах. Сегодня я увидела, как погас свет надежды в синих.
***
Моя жизнь не закончилась с отъездом друга. Просто в моей душе, несмотря на приближающуюся весну, поселился осенний холод. Одноклассники первые дни увлечённо перешушукивались, пока не узнали, из-за чего именно уехал Бо. После этого ко мне потянулась вереница притворно сочувствующих, которые считали обязательным поделиться своими мыслями… Но не дождавшись моей реакции, сконфуженно уходили. Моё мрачное поведение чётко демонстрировало, что я не собираюсь обсуждать это с кем-либо.
Я бы предпочла, чтобы об этом вообще лишний раз не болтали.
Возможно, слухи пошли от отца Бо.
Его право.
Когда со мной здоровалась Элис Каллен, я сдержанно кивала, скользя по ней спокойным взглядом. Элис была первой, кто подошёл выразить мне сочувствие. Она была единственной, кому я ответила:
