Местные индейцы подходят осторожно, боязливо поглядывая на меня и особенно — на монструозных размеров кобуру с древним револьвером, висящую у меня на боку. После нескольких слов Сэмюэля туземцы успокаиваются и начинают вести себя, как с давно не виденными дорогими родственниками. Панибратства нет, но отношение самое дружелюбное, индейцы охотно помогают при разгрузке лодки, крикливо обсуждая каждую подвернувшуюся мелочь.
К разгрузке лодки они относятся не как к работе, а скорее как маленькие дети, встречающие мать после похода на рынок. В глазах нетерпение и восторг, диковинные для себя вещицы могут обсуждать по несколько минут, забыв о разгрузке и столпившись вокруг.
Индусов здесь знают и похоже — любят, детвора подбегает, дёргая тех за штанины и получая дешёвые леденцы. Детишки грязные, что кажется поразительным при жизни у реки, причём грязь на первый взгляд многодневная.
Не моются? Да нет же, вот плещутся чуть выше по течению, ничуть не опасаясь парочки кайманов неподалёку. Или одно дело плескаться и другое — целенаправленно смывать грязь? Ломать голову над загадкой грязной детворы не стал, активно включившись в разгрузку и общение.
Из Джорджтауна меня вывезли на попутке, причём Леванья не вдавалась в подробности.
— Для них ты просто попутчик, — коротко сказала женщина, прощаясь, — большего им знать и не обязательно. Не уверена, что тебя могут связать с Посланцем Махатм, но лучше перестраховаться.
Обычное судёнышко из тех, что не назовёшь полноценным судном, но и лодкой назвать проблематично. Метров восемь в длину, но достаточно узкое. Снабжено судёнышко короткой мачтой с широким парусом и старым, плохо отрегулированным мотором, от которого так несёт парами бензина, что рядом опасно не то что курить, но и дышать.
На Демераре таких сотни, если не тысячи и выполняют они самые разные функции — от торговли, которой занимаются мои индусы, до рыбной ловли, контрабанды и личного транспорта деревенских вождей и богатеев.
Шанкар, владеющий большей частью судёнышка и выполняющий потому обязанности капитана, живо развернул на берегу что-то вроде прилавка, на котором выложил нехитрый товар. Яркие ткани, бижутерия, керосиновые лампы, мешки с рисом и прочий нехитрый набор, доступный совсем небогатым аборигенам. Особняком стоят пустые стеклянные банки и бутылки, чаще всего со сколотыми краями.
Для обитателей джорджтаунского дна не бог весть какая ценность, но индейцы раскупают подобный мусор вполне охотно. Впрочем, всё познаётся в сравнении…
