Джошуа был обречен, это было совершенно точно. После всего, что случилось сегодня вечером у родителей, после рассказа о Шеннон его судьба была предрешена. Но если бы сегодняшних событий и не было, его судьбу определил бы этот поцелуй, он высек бы ее на камне, а камень бросил бы в огонь.
Даниэль молода, уязвима и в какой-то степени зависит от него. И желание целовать ее, заниматься с ней чем-то большим превращает его в первостатейного подонка.
Однако сейчас ему было на это плевать, потому что Даниэль обняла его за шею, потом провела пальцами по его волосам и обхватила ладонями его голову. Здравый смысл покинул его в тот момент, когда он поцеловал ее, и в ближайшее время возвращаться не собирался. Он прижал ее к дверному косяку и навалился на нее всем телом, зная, что она обязательно почувствует, как сильно его желание. Обняв ее за талию, он принялся лихорадочно задирать подол ее платья. В этот момент им руководили лишь желание и настоятельная потребность оказаться внутри ее. Погрузиться в нее так глубоко, чтобы все забыть.
Все: и зачем она приехала сюда. И что было сегодня вечером у родителей. И то ужасное, бесконечное горе, вторгшееся в его прекрасную квартиру с видом на город.
Да, он не хотел об этом думать. Он не хотел думать ни о чем, кроме Даниэль, вкуса ее губ, мягкости ее кожи.
Он просунул руку ей между ног и большим пальцем стал поглаживать шелковистую ткань ее трусиков. Она ахнула, выгнувшись и откидывая голову назад. Он воспринял ее реакцию как приглашение двигаться дальше и, просунув руку в трусики, прикоснулся к гладкой, влажной коже, которая говорила о желании. Он стиснул зубы, чтобы не застонать.
Джошуа не мог вспомнить, когда в последний раз на него так действовала женщина, когда простое прикосновение, надежда на освобождение пробуждали в нем столь безудержную страсть.
Он сосредоточился на ее клиторе. Ее глаза расширились, как будто он раскрыл для нее нечто новое, словно она познала неизведанное. Другой рукой он взял ее за подбородок, наклонился к ней и поцеловал.
– Я должен взять тебя, – сказал он без обиняков, совсем не так, как обычно заявлял о своем желании женщинам.
Его слова, казалось, шокировали ее. Она словно прикоснулась к оголенному проводу. Она напряглась, а потом отстранилась.
– Что же мы делаем? – совершенно искренне произнесла Даниэль. На ее лице читались удивление и даже… страх.
