Вон провел кончиком языка по ее нижней губе, затем накрыл ее губы своими. Застонав от удовольствия, Эбигейл запустила пальцы в его густые волосы и почувствовала, как тепло его тела проникает сквозь ее одежду. Приподняв Эбигейл, он подошел к кровати и опустился вместе с ней на матрац.
– Я постараюсь быть с тобой осторожным, – прошептал он, лаская губами мочку ее уха.
– Я в полном порядке. – Она начала расстегивать его рубашку, чтобы поскорее прикоснуться к его коже. – Я хочу увидеть тебя.
– Мне нравится твоя страстность.
– Я художница, и мне нравятся линии и углы.
Он снял рубашку и белую майку, которая была под ней, и швырнул все это на пол. Эбигейл, словно завороженная, уставилась на его широкую грудь, покрытую черными татуировками. Сначала ей показалось, что это этнические орнаменты, но, присмотревшись, она увидела среди замысловатых узоров имена и даты. Их было много.
Она поняла, что это значит, и ее сердце болезненно сжалось. Это была своеобразная дань памяти друзьям, которых он потерял в Афганистане.
Приподнявшись, Эбигейл принялась покрывать поцелуями его грудь. Какое-то время Вон позволял ей это делать, затем отодвинулся и встретился с ней взглядом.
– Я могу наконец увидеть тебя? – спросил он, схватившись за края ее серой футболки.
Эбигейл подумала, что он специально отвлекает ее внимание, потому что не готов делиться с ней историями своих потерь. Она понимала его чувства и не собиралась обсуждать с ним его прошлое. Он сам все ей расскажет, если захочет.
– Можешь, но я должна тебе напомнить, что мое тело сейчас нельзя назвать предметом мужских фантазий, – ответила она.
– Ты, как никто другой, должна знать, что беременные женщины на протяжении столетий вдохновляли художников на создание шедевров. – Запустив руки под эластичный пояс ее юбки, он накрыл ими ее округлившийся живот. – Женщина никогда не бывает такой красивой, как в те месяцы, когда внутри ее развивается новая жизнь.
Его слова так глубоко тронули ее, что у нее сдавило горло от эмоций. Схватившись за края своей футболки, она стянула ее с себя.
– Помедленнее, – произнес он хрипловатым голосом, уставившись на ее располневшую грудь, прикрытую новым розовым бюстгальтером. – Я люблю округлости.
Улыбнувшись, она расстегнула замочек бюстгальтера, спустила с плеч лямки и сняла его.
– Какая красота, – восхищенно прошептал он, после чего наклонился и обвел кончиком языка ее затвердевший сосок.
Внизу ее живота разлился расплавленный огонь, и она теснее прижалась к нему, жаждая большего. Тогда она принялась водить ладонями по его твердому телу, изучая рельеф хорошо развитых мышц. Когда он накрыл ртом другой ее сосок и принялся его посасывать, у нее перехватило дыхание.
