Наконец Росс достиг того места, откуда, по его расчетам, Вихров в последний раз вел передачу на корабль, и остановил аппарат в воздухе. На юге вырастал из-за горизонта массив горного хребта, дрожащий из-за плывущих дымных струй. В противоположной стороне вставала какая-то черная потрескавшаяся стена. До нее было около пятнадцати километров, и подробностей разглядеть Росс не смог, но смотрел на нее долго, чем-то притягивала она взор. Необычностью, безмолвием?
Вдруг низкий гул заставил Росса мгновенно обернуться, и он увидел поразительное явление: по ровной поверхности плато скользила черная скала, окутанная дымом и пылью. Она промчалась под «черепахой», оставив в породе плато глубокую дымящуюся борозду, и вслед за ней скользнули две паутины, сияющие так, что на них было больно смотреть.
Почудилось Россу, окликнул его кто-то, он повернулся к пульту, но связи с кораблем снова не было, мигал тревожно огонек автомата защиты, светились алым индикаторы радиации. В рубке стояла тишина.
Росс поднялся выше, еще раз с высоты километра осмотрел плато до горизонта, включил автоматический режим локации и медленно поплыл в сторону хребта, прочь от черной стены. Он уже догадался, что это и был тот самый загадочный Город, открытый ими еще с орбиты трансгала.
Бледное лицо, запавшие глаза, серебро седины в волосах. Грант с отвращением оттолкнул зеркальный прямоугольник и посидел немного, наклонившись над пультом. Потом резко встал и пошел в душевую корабля. К началу сеанса связи он уже выглядел достаточно уверенным и спокойным, чтобы не вызвать нежелательной реакции у Реута.
В три часа дня корабельного времени вспыхнул виом связи, и энергетик спросил:
— «Ствол», как видите?
— Вижу плохо, слышу хорошо, — скупо улыбнулся Грант. — Что нового?
— Иван обнаружил залежи радиоактивных руд. Больше пока ничего, пошел на второй круг.
— Так. Ну, а у тебя что?
— Прилетала паутина, покрутилась и ушла. Да, когда она подошла близко, связь с «черепахой» нарушилась.
— Понятно… Никто не запрашивал?
— Никто.
— Ты вот что, Саша, — сказал Грант, — ты не выключайся, пусть связь будет включена постоянно.
Реут молча кивнул.
Целый час Грант терпеливо работал с координатором, обрабатывая сведения, собранные кибернетическим комплексом, время от времени подбадривая энергетика отвлекающими разговорами. В глубине души он сознавал, что скорее подбадривает себя, чем менее опытного Реута, но ожидание превратилось бы для него вообще в невыносимую муку, если бы не эти разговоры. Грант не помнил, кто сказал: «Единственная настоящая роскошь — это роскошь человеческого общения», но, наверное, это был великий человек.
