— Ужас! — судя по всему, многие студенты попытались представить себе поросёнка в парике и с крылышками на жирной спинке и данный гибрид никому не понравился.
Гарри с трудом расставил на столе тарелки с яйцами и беконом — там почти не было свободного места. Дадли в это время считал свои подарки. А когда закончил, лицо его вытянулось.
— Тридцать шесть, — произнёс он грустным голосом, укоризненно глядя на отца и мать. — Это на два меньше, чем в прошлом году.
— Тридцать шесть подарков?! — удивился Драко. — На один день рождения? Да я за год столько не получаю!
— Дорогой, ты забыл о подарке от тётушки Мардж, он здесь, под большим подарком от мамы и папы! — поспешно затараторила тётя Петунья.
— Ладно, но тогда получается всего тридцать семь. — Лицо Дадли покраснело.
Гарри, сразу заметив, что у Дадли вот-вот приключится очередной приступ ярости, начал поспешно поглощать бекон, опасаясь, как бы кузен не перевернул стол.
Тётя Петунья, очевидно, тоже почувствовала опасность.
— Расстраиваться из-за такой ерунды? — удивились многие. Правильную форму глаз не удалось сохранить никому. — Столько подарков — и ещё мало?!
— Мы купим тебе ещё два подарка, сегодня в городе. Как тебе это, малыш? Ещё два подарочка. Ты доволен?
— Разве так можно?! — возмутился Артур Уизли.
— Нельзя потакать капризам детей, — в один голос заметили Молли и Нарцисса.
— Всего должно быть в меру, — сказала мадам Боунс. — Иначе дети просто сядут на шею взрослым и не слезут с неё, до последнего останутся детьми, не приспособленными к жизни.
— Да, аукнется это им когда-нибудь… — подтвердила молчавшая до сих пор Августа Лонгботтом. — Я, безусловно, очень люблю Невилла и он не может пожаловаться, что я не дарю ему игрушки или… Но это уже перебор, — старуха кивнула в сторону книги.
Дадли задумался. Похоже, в голове его шла какая-то очень серьёзная и сложная работа. Наконец он открыл рот.
— Значит… — медленно выговорил он. — Значит, их у меня будет тридцать… тридцать…
— Сколько ему исполнилось? — спросил Теодор Нотт.
— Одиннадцать, — ответил Гарри.
— То есть, в школу он уже ходил? И не научился считать? — удивился слизеринец. — Впрочем… до тридцати шести досчитал…
— Тридцать девять, мой сладенький, — поспешно вставила тётя Петунья.
— А-а-а! — Уже привставший было Дадли тяжело плюхнулся обратно на стул. — Тогда ладно…
Дядя Вернон выдавил из себя смешок.
— Этот малыш своего не упустит — прямо как его отец. Вот это парень! — Он взъерошил волосы на голове Дадли.
