Начинало темнеть.
Узкая расщелина, пронзившая московский камень насквозь, лениво расцвечивалась фонарями.
Около первого фонаря стоял парень с гитарой в руках. Одет он был в черные штаны, такую же черную футболку и, несмотря на жару, кожаную чекистскую куртку. На голове его был повязан опять же черный платок, разукрашенный корниловскими эмблемами - череп и кости перекрестом.
Парень пел какую-то фигню:
- Улыбнувшись, ты скажешь - я крутой!
Вареный, что ли, как яйцо?
Толпа, скопившаяся вокруг уличного певца, дружно подпевала:
- Ты права!
Лейтенант уже шагнул дальше, как вдруг из толпы вышел еще один мужик. Лицо его было одутловатое, как у президента Российской Федерации. Кстати, здесь много таких встречается... Одет он был примерно так же, как и певец. Толпа его встретила бешеным ревом, словно товарища Сталина.
- Только одну! Только одну... - успел тот сказать в микрофон, но голос его потонул в скандирующем реве толпы:
- Чиж! Чиж! Чиж! - звали они невеликую птичку.
Песня была тихой, но толпа моментально умолкла. А Волков споткнулся:
- На Мясоедовской давно все спокойно...
Одутловатый мужик пел за Одессу. За то, что не надо смотреть на Дюка со второго люка, за то, что на Молдаванке ходят биндюжники, за то, что на Поскоте у каждого свой балкон и сортир... Слова были немного неправильные. Откуда на одноэтажном поселке Котовского индивидуальные балконы, да еще сортиры?! А биндюги и Молдаванка вообще не сочетаются. Биндюжники живут около Пересыпи, а Молдаванка извечно бандюковский район вроде Слободки. И никаких буг-вуг в Одессе не бывает.
Слова были неправильные.
А песня - правильная.
"Спасибо тебе, человек с птичьей фамилией!" - подумал лейтенант, собрался было идти дальше, но тут мужик запел без перехода вторую песню. Про летчиков. Ритм и музыка были непривычные - похожие на северо-американский джаз, но... Но какие были слова! "На честном слове и на одном крыле!"
Эх, жаль, что Островко эту песню не слышит! Надо постараться ее запомнить. Вот вернется Волков и обязательно споет ее другу-летчику. Или слова почтой пришлет! Песня наша, правильная.
И снова без перерыва:
- По полю танки грохотали, солдаты шли в последний бой!
Волков навалился на стену серого дома, даже не пытаясь разглядеть за толпой певца - личность не главное, главное песня, вот бы её Ваське, тьфу, Вовке Сюзеву! - и курил, курил, курил.
- И дорогая не узнает, какой у парня был конец!
Почему-то толпа с особенным удовольствием орала именно эти слова. А если вдуматься - чего же радоваться? Да, дорогая не узнает, какой конец был у танкиста. Сгорел он в танке, или был сражен пулеметной очередью, или полз оторванными ногами по испаханному снарядами полю. Он свой конец, конец своей жизни, встретил достойно.
