- Эээ... Я покурить, где можно?
- Да прямо здесь кури!
- Не, я на воздухе...
- Ну, тогда на балкон сходи. Тебе сахара сколько?
- Один кубик, я сладкое не люблю...
- У меня песок.
- Тогда три ложки.
- Хм... Сладкое он не любит...
Да, чудесатый мир. Прямо как у Кэролла - Волков был парень начитанный, время тратить зря не любил. Постоянно сидел в бибилиотеке. Стоя на балконе ему вдруг показалось, что вот он выпьет кофею из будущего и превратится в лилипута... Вон, сколько у них интересного, чудесного... Таня вот в этом... "Гелене"... нажала на кнопочку, окна вниз и поехали. Лешка аж вздрогнул от неожиданности. Потом она высунулась в окно и начала орать на Москву, подпевая очередной песенке нашего радио:
- Нас не догонят! Йе-хей!
Он вернулся на кухню.
- Пей, - она поставила перед Алексеем чашку. Пахло из нее вкусно. А вот вкус... Горелым отдавало. Ну, ничего. Пить можно...
- Что кривишься? Нормальный растворимый "Нескафе".
- Растворимый? Это как? Я больше к заварному привык...
- Ух ты, какой мажор! Да знаю я, что говно... Другого не держим! Денег нет! - вдруг обиделась она.
- Таня, вы не обижайтесь. Я и цикорий пил, и жареные корни одуванчиков...
- А одуванчики зачем?
- Ну, когда больше нечего...
- А...
И они замолчали. В окно воробьем стучалось утро.
- Слушай, у тебя синяки под глазами. Фиолетовые. Он тебя в лицо бил?
- Где? - всполошилась Таня. Откуда-то вытащила маленькое зеркальце. Испуганно вгляделась в отражение, потом облегченно выдохнула:
- Дурак. Это тени такие. В нашей профессии - чем ярче, тем лучше.
- А кем ты работаешь?
Она вдруг покраснела и опустила взгляд.
- Спасибо тебе, что Ваху убил. Я все равно хотела сбежать, но он не отпустил бы меня.
- Сбежать? Он был... Был муж?
Таня аж фыркнула:
- Еще чего. Чтобы я за эту волосатую обезьяну замуж вышла? Сутенер он мой был... И дилер.
- Сутенер? - удивился Алексей. Он жил в Одессе и знал, что такое проституция. Не на своем, конечно, опыте, а по слухам. Впрочем, и в беспризорном детстве проституток хватало. Некоторых удавалось вытащить из этой ямы, часть девчонок в колонии были как раз бывшими проститутками. Однако НКВД все сильнее и сильнее прижимало этот рабовладельческий пережиток прошлого. Торговать женщинами... Мерзость!
- Так ты...
- Проститутка я! Что? Противно стало? Сам чистенький, а я тварь, да?
- Ну почему же... Достоевский вот в образе Соне Мармеладовой...
- Снимай штаны, - отрезала Таня.
- Зачем? - не понял лейтенант.
