Поначалу такие тренировки проходили раз в день. Потом по два раза в день. Потом стали удлиняться по времени. Я всё время был на грани своих возможностей, но однажды открыв Статус, увидел, что мои усилия не проходят даром. Мои характеристики выросли вдвое, по сравнению с моим появлением у отшельника и началом лечения.
Но прогресс на этом не останавливался.
С начала прямого воздействия магией Жизни, я стал выспрашивать отшельника о ней. Поначалу тот отвечал неохотно, но со временем стал рассказывать мне всё больше и больше. О самих принципах, о воздействии маны Жизни на разные существа, растения и животных и ещё много о чём. Эта школа магии оказалась очень многогранной, и со временем и опытом позволяла влиять на жизнь напрямую, без помощи плетений. Как это делал Рэнзо. Я даже попросил его однажды провести мне Посвящение в магию Жизни. Тот не стал отказывать сразу, сказал только «Посмотрим», и умолк до конца дня.
В таком режиме дни текли размеренно и неторопливо. Я забыл о том, что существует такое понятие, как «время», даже перестал отмерять его. Слова «завтрак», «обед» и «ужин» перестали в моём восприятии ассоциироваться со временем суток, скорее с порядком приёма пищи — первый, второй и третий.
Когда отшельник узнал, что у меня есть способность трансформатора, сперва он не придал этому значения, а спустя какое-то время — довольно длительное — стал заливать в меня ману из накопителей и приказывать преобразовывать её в ману Жизни, после чего направлял её туда, куда считал необходимым. Это заметно ускорило процесс заживления, когда отпала необходимость опираться только на источник отшельника. Плюс ко всему, наниты, которым меня накачал бог-кузнец, похоже, тоже работали. Несколько раз маг Жизни отмечал, что восстановление идёт быстрее обычного. Но в чём причина он не понимал, а я тактично молчал.
***
— Сиди смирно, не шевелись, — прохрипел Рэнзо, разматывая бинты с моей головы. — Закрой глаза и не открывай, пока не скажу.
Он снял бинты и принялся ощупывать моё лицо вокруг глаз кончиками пальцев.
— Приоткрой их чуть-чуть…
Свет резанул. Было неприятно и больно, и я тут же зажмурился. Снова приоткрыл, теперь было легче — в комнате стало темнее. Открыл чуть шире… Ещё шире… В полумраке передо мной кто-то стоял. Зрение было мутным и нечётким, о чём я тут же сообщил и осёкся…
Зрение! Пусть и нечёткое, но возвращалось! Я начинал видеть! От радости я чуть не выскочил прочь из комнаты, но отшельник, ухватив меня за шею сзади притормозил мой порыв.
