— Убери пока, не искушай, — сказал отшельник. — Отдашь, когда закончу с лечением. А вы заводите его внутрь, только не трогайте ничего.
Меня повели вперёд. Тепло солнца на лице пропало, зато появился лёгкий холодок. Отшельник вёл нас по дому странными, извилистыми путями. Мы всё время что-то обходили, не то мебель, не то какие-то конструкции — Пространство тут помогало слабо, уж слишком много всего находилось в комнате.
— Жить будете здесь, — прохрипел Рэнзо, вслед за его словами скрипнула дверь. — Располагайтесь, а мне надо провести осмотр.
Жёсткая, сильная рука схватила меня за плечо и поволокла куда-то. Я едва успевал переставлять ноги. Мы перешли порог, тут же со стуком закрылась дверь, отсекая все внешние звуки. Отшельник подвёл меня к смотровому столу и велел снять рубашку и лечь. Я молча повиновался, кое-как стянул одежду через голову и улёгся на холодный камень.
Он встал возле изголовья, я слышал его хрипловатое дыхание, а потом почувствовал тепло в левой часть груди. Это локализованное тепло радиусом в небольшую окружность, стало ходить по моему телу, конечностям, голове. На лице оно задержалось дольше всего.
— Кто ж тебя так отделал? — спросил отшельник после того, как тепло пропало.
— Да так, дамочка одна…
— Уж больно большие ноготки у этой твоей дамочки, так глаза вырвать… Ладно, вставай, одевайся, иди к своим девкам. А мне надо подготовиться.
Я кое-как оделся, добрёл до стены и вдоль неё пошаркал к двери. По ту сторону меня уже ждали девушки, которые помогли мне дойти до комнаты и уложили на жёсткий лежак.
Потом, одна из них пошла готовить обед (или ужин? Я понятия не имел, сколько сейчас времени), а вторая осталась со мной.
Вернулась Амалия — а уходила она — одновременно с отшельником.
— В следующий раз надо спрашивать, что приготовить на обед, — прошипел он. — Сегодня ещё можешь такое поесть, но завтра садишься на жёсткую диету. Есть будешь только то, что я скажу. Пить, только то, что я скажу. И когда скажу. И делать всё, что я скажу. С завтрашнего дня всё должно быть направлено на твоё восстановление, иначе вся моя работа пойдёт прахом. Тогда, если повезёт, ты восстановишься за полгода. Правда, без глаз. Не знаю, как тот божок собрался решать с ними вопрос. Сам я их тебе не восстановлю при всём желании.
За время, пока я учился у Амилорна, я привык к такому обращению, и сейчас не испытывал никакого дискомфорта, зато Дзинсая едва не взорвалась. Гнев захлёстывал её, как и возмущение и раздражение, но несколькими мыслями мне удалось осадить её, прежде чем она наговорила бы что-то отшельнику. К её чести, она быстро взяла себя в руки, но её недовольство я чувствовал, даже проваливаясь в сон.
