— Что ты можешь? — переспросила Дзи. — Ты лишился органа чувств, но у тебя осталось их ещё четыре. У тебя есть Пространство, которое дымноглазая не в силах отобрать у тебя, это чисто твоя наработка, значит, ты её восстановишь. У тебя есть учебник мистицизма и-и… я помогу тебе восстановить твою мановую структуру. Вместе, мы сможем. Пока ты теряешь ману, вместо того, чтобы накапливать её, это первостепенная задача — если твой резерв маны истощится, ты начнёшь терять жизненную силу и вскоре умрёшь. Но мы этого не допустим, слышишь?! И если я ещё раз услышу от тебя подобные бредни, я… Нет, я не стану тебя убивать, но я уйду, раз и навсегда. И тогда ебись со всем, как хочешь.
Дзинсая умолкла и ушла куда-то в сторону, а я задумался над её словами.
Они же частично повторяли мои же размышления, когда Шанаратрис поставила меня перед выбором! Почему я забыл об этом, да ещё так скоро?
Хотел ли я себе такой судьбы? Конечно же нет. Но выбор я сделал осознанно. Да, одно дело говорить, и совсем другое, приняв решение, придерживаться его до конца и потом принять все сопутствующие последствия. Просто нужно приспособиться и идти дальше. Не смотря ни на что. Во всех смыслах этого выражения.
— Да, ты права, — спустя минут пять тишины, признал я. — Я поддался слабости, но… Мне сложно ещё всё это принять.
— Конечно, я права! — ответила Дзи, подойдя ближе. — Но если ты готов бороться дальше, значит, ещё не всё потеряно.
Я почувствовал на щеке её немного грубые, но тёплые пальцы. А потом она склонилась и поцеловала меня в лоб. По лицу мазнуло её волосами, и я ощутил полную гамму их терпкого, необычного, но приятного запаха. К нему примешивался запах еды, не менее приятный, от которого мой живот свело. Сколько я не ел? Уже и не знаю.
— Хозяин, тебе надо поесть, — сказала Амалия. Дзинсая отошла, освободив место для девушки, которая начала кормить меня с ложечки.
— Пойду, пройдусь немного, — сказала эльфийка и быстро ушла.
Еда оказалась приятной, горячей, но не обжигающей, а Амалия очень заботливой. Она даже помогла мне справить естественные надобности, перестелила постель, чтобы мне было удобнее, подала воды, когда я захотел пить. Мне было стыдно и неловко от такой заботы, от своей слабости, но с этим я ничего поделать не мог, только принять — собственную слабость, бессилие, немощность и чужую заботу обо мне.
Я смог ещё поспать, прежде чем вернулась Дзинсая. И тогда же, с её приходом, мы попробовали совместно практиковать мистицизм. Меня усадили на кровати, она села рядом, открыла учебник, подаренный мне Яшедой — да будут долгими её лета! — и начала вслух зачитывать упражнения, которые мы совместно пытались выполнить. Начали с самого начала, постепенно продвигаясь от простого к сложному.
