Я был абсолютно спокоен. Эмоции и треволнения во мне словно выгорели. В конце концов, что они мне могут сделать?
— Знаешь, что это? — спросил дознаватель и поставил на стол, придавив несколько документов, виденный мною ранее кубок, который Дзи отобрала у вестницы огненного божества.
— Это Кубок Жидкого Огня, — ответил я, применив описание.
— Умный, да? Язвим… Это я и сам вижу. Что он делает у тёмной эльфийки? И что тут делает сама тёмная эльфийка?
— Она его отобрала у вестницы Равела Пылающего.
— Угу, вот так просто взяла и отобрала… А может быть, она сама и есть эта вестница, а?
Я смерил дознавателя равнодушным взглядом и не посчитал необходимым что-то на такое отвечать.
— Молчишь? Ну, ничего, тут и так всё понятно…
На пол передо мной упала пространственная сумка.
— Что внутри? — спросил дознаватель.
— Личные вещи.
— Открывай.
— Вот ещё.
— Ты забываешься… Открывай, или хуже будет.
Он подал какой-то знак, и охрана двинулась в мою сторону… Вернее, попыталась. Но столкнулась с тем, что не может пошевелиться.
— Ты только что подтвердил мои подозрения. Отвечай, кому ты служишь, вражий выродок! — он вскочил, стукнув руками по столу. Либо дознаватель был на грани срыва, либо пребывал в гневе. Его лицо покраснело, маленькие глазки метали молнии, он с шумом втягивал в себя воздух. Не увидев с моей стороны ровно никакой реакции, он тяжело рухнул в кресло и начал что-то писать на листе пергамента. — Да, тут всё понятно… За угрозу свободному городу Грелейду тебя не станут отправлять на рудники. Тебя и твою мерзкую тёмную тварь казнят. А вместе с вами и девку-служанку. Небось, тоже клейма негде ставить, хоть с виду сама невинность…
Я чуть прикрыл глаза. В комнате стало темнее, воздух словно сгустился, стал жидким, стало тяжело дышать. Как охрану, так и дознавателя придавило, словно на их спины нацепили мешки с тяжёлыми камнями. Один из охранников опустился на колено, не в силах выдерживать тяжесть Пространства. Дознаватель тоже тяжело дышал, но в этот раз не от гнева. Его вжало в спинку кресла, а на лбу выступила испарина.
— Я никому не позволю оскорблять моих соратниц, — тихо, но чеканя каждое слово, произнёс я. — Ни тебе, ни кому-либо другому. Запомни это раз и навсегда.
Сразу за тем, как я произнёс эти слова, всё резко прекратилось. Свет снова проникал в окно, а тяжесть ушла со всех присутствующих. Представление отняло много моих сил, поскольку давить надо было неслабо, но эффект того стоил. Дознаватель провёл рукой по лицу, охранник тяжело поднялся и выпрямился.
