— В Севастополь, — добавил немногословный Мансур.
— Хотите на Черном послужить? — Шкаранда оттопырил большой палец. — Севастополь — во городок! Знали б вы…
— Знаем! — не дослушал Шкаранду Трында. — Служили.
— Так вы — с Чефэ?[9] — обрадовался Шкаранда. — Корешки, значит! Я на крейсере «Красный Кавказ» служил. А вы?
Иванов и Трында ответили. А Ерикеев снова сказал:
— В Севастополь надо.
— Правильно, Мансур! — подхватил Трында. — Наше дело на кораблях воевать. Фронт перейдем — потребуем, чтоб на Черноморский отправили.
— Ты сначала перейди, — улыбнулся пылкости друга Иванов. — До Харькова если только — и то не близок свет.
А Шкаранда добавил:
— Да не наткнуться бы на гидру фашизма.
— А если прямо на Севастополь? Все одно по немецким тылам.
— Географию надо знать, дорогой товарищ Трында! — наставительно заметил на это Шкаранда. — На восток до фронта, я тебе без карты скажу, вдвое короче, чем на юг. К тому же на восток леса по дороге, а на юг степь голая.
— Боитесь, товарищ главстаршина? — не удержался, чтобы не поддеть, Василь.
— Не боюсь, а учитываю ситуацию. И перспективу. Может быть, наши скоро в наступление перейдут. Нам навстречу.
— От Севастополя тоже могут!
— Не мудри, Василь! — встал на сторону Шкаранды Иванов. — В Севастополь попасть через Харьков больше шансов.
— В пехоту еще больше! — вздохнул Трында. — Ладно, подчиняюсь большинству, коль нет начальства. — И, как бы в знак того, что разговор окончен, стал обгорелым суком нашаривать в костре картофелины.
— Не торопись, не вороши! — посоветовал Иванов. — Быстрее Испекутся.
— Рад бы… — Трында отложил сук, — да в нутре непрерывный сигнал бедствия.
— А ты закури, — посоветовал Шкаранда, шаря у себя в кармане бушлата. — Одна затяжка уносит секунду жизни, но зато равна одной калории.
— Мне калории в натуре бы…
— Могу только дымом. Угощайтесь!
Шкаранда щедро раскрыл вытащенный из кармана кисет.
Минутку-другую молчали, наслаждаясь куревом. Потом Иванов в раздумье сказал Шкаранде:
— Я вот все гадаю — чей это флаг у тебя?
— С малютки какой-нибудь. Вроде вашей «букашки».
— Не букашка! — неожиданно обиделся Ерикеев. — Бронекатер! Мало золота — дорого, большой — дурной!
— Чего? — не понял Шкаранда. Он еще не знал, что когда Ерикеев волнуется, то начинает путать русские слова.
— Мал золотник, да дорог, — уточнил Василь. — И еще: большая голова, а дурная.
Шкаранда благоразумно сделал вид, что сказанное не может иметь никакого отношения к его голове. Миролюбиво улыбнулся Ерикееву:
