Земельные комиссии, разбиравшие споры о земле и о разделе имущества, куда-то исчезли так же, как вдруг исчез и сам Земельный кодекс со всеми крестьянскими правами. Исчезло и право собственности у крестьянина вообще. У него остались одни лишь обязательства всех видов поставок, вплоть до поставки своего голоса при выборах в Верховный Совет.
При внутриселенном и межселенном размежевании земель для колхозов поступали все строения, сооружения и насаждения в степи на хуторах; межи зачастую проходили через сад или хату, и эти еще дедовские постройки ломались, насаждения выкорчевывались, колодцы заваливались. Владельцы не получили никаких компенсаций. Впрочем, некоторые получили ссылку в Сибирь.
Раз ко мне пришел клиент, древний старик из станицы Ионивка (так старые люди называют станицу Ивановскую), и жаловался, что у него хутор в степи разрушен. Он мне рассказывал:
— Сколько мне лет, я уже не помню, но когда я был подростком, мы как-то пахали в степи, конечно, с винтовками. Налетели черкесы, завязался бой, и меня взяли в плен. Они ускакали со мной за Кубань, а затем в своем ауле посадили в глубокую яму, на ногах у меня были деревянные колодки. Мне бросали в яму кукурузные лепешки и опускали воду в кувшине. Затем стали меня брать на работу. Не помню, сколько времени прошло, но потом меня оженили и дали хату. Перед свадьбой меня окрестили в турецкую веру. Я уже имел двух детей, но решил бежать. Бывало, ночью выйду за саклю, упаду на «уколюшки» и прошу Господа Бога простить мне, что я обасурманился. Я убежал и вышел в то место на Кубани, где теперь станица Троицкая, а тогда там были большие камыши. В это время меня настигла конная погоня, но на другом берегу Кубани на большой белолистке сидел дозорный казак, а под деревом был пост и привязаны байдаки. Я бросился в воду и закричал по-русски: «Ратуйте, братья казаки, ратуйте, кто в Бога верует!» Дозорный поднял тревогу, казаки вмиг открыли огонь по камышам, а другие отвязали байдак и подобрали меня из воды. Я вернулся в свою станицу и вот уже больше 50 лет занимаюсь хлебопашеством. Ныне пришли какие-то чужие люди, ругаются непотребными словами, гонят меня с земли и поломали весь мой хутор в степи. А ведь эта земля наша, она полита казачьей кровью и потом, везде были плавни, камыши, неудобица, мы ее обжили, распахали, обстроили и завели садочки. Пусть они идут и обживают плавни: их от Темрюка до Ейска 300 верст. А они берут наше, готовое. Сколько наших померло здесь от лихорадок и других болезней, пока мы эту землю привели в порядок и в жилой вид, а ее отдают ныне каким-то людям из Рязанской губернии.
