Я не вижу никакой разницы между приходом красноармейца, который разрушает все преграды и запоры, взламывает штыком сундуки, забирает все «объекты прав», а затем выгоняет из дома «субъекта прав» и по дороге его пристреливает, и фининспектором, который приносит окладной лист по налогу. Он тоже может сломать все замки и двери и унести описанное им имущество или выгнать «субъекта прав» на улицу, где его подхватит «на вилы» прокурор и бросит в судебную молотилку по ст. 61 Уголовного кодекса: два года лишения свободы и пять лет ссылки.
В первом случае действует «революционное право», т. е. примечание 1 к ст. 59 ГК РСФСР, или инстинкт личного грабежа: «имущество вообще перешло во владение трудящихся», как говорит это примечание; во втором случае действует уже «революционная законность» или инстинкт государственного грабежа — статья 61 УК РСФСР. Разница только та, что здесь присутствует ярко выраженный элемент государственного мошенничества в лице фининспектора, в обязанности которого входит исчисление заведомо ложного налога, не соответствующего ни фактическому заработку, ни доходу.
Я спросил как-то знакомого инспектора: «Неужели тебе не стыдно исчислять такие сумасшедшие налоги?» Он мне ответил: «Ничего не поделаешь, такая директива, ведь мы теперь не финансисты, а ликвидаторы».
При коллективизации право собственности было совершенно аннулировано. Осталась лишь одна насмешка над нормами Гражданского кодекса. «Обобществленное» крестьянское имущество, сданное в колхоз в принудительном порядке, заносилось по книгам бухгалтерии колхоза частью в основной неделимый капитал, частью в паевой взнос. Последний можно было будто бы получить в случае выхода из колхоза. Таким образом соблюдались в теории нормы Гражданского кодекса, гласящие о договоре «товарищества на паях». Но назад, конечно же, никто ничего не получал, да и сам выход из колхоза был невозможен. Неделимый капитал включал скот и инвентарь. Скот весь подох, инвентарь был поломан. Паевые взносы — зерно, фураж и деньги — также сгинули, а потому ни в одном колхозе уже давным-давно нет тех книг, куда записывались эти данные.
О принудительности, зверствах и неслыханном в истории насилии при коллективизации писалось достаточно, мне хочется только добавить, что кроме надругательства над личностью человека было также совершенно разрушено понятие о праве собственности. А ведь право собственности есть один из элементов человеческого достоинства. При отсутствии этого права человек превращается в ничто, т. е. в колхозника.
