— На вас кровь, — Настя почему-то не решилась сказать ей ты.
Незнакомка едва кивнула и как-то отстраненно ответила, — на мне много крови, — потом будто очнувшись, посмотрела на Настю, потом перевела взгляд на свои доспехи, — это не моя кровь.
Наконец она усталым движением сняла шлем. Из под него скользнула змеей темно-русая коса.
— Меня зовут Ольга, а это мой муж Иван, и больше вам знать, кто мы и откуда не нужно, поверьте, — проговорила девушка, глядя на Настю и подошедшего к ним Сергея, — не обижайтесь.
— Вашего мужа нужно в больницу, — сказала Настя, — но до ближайшего населенного пункта, около сорока километров. Я даже не знаю, как мы его туда донесем.
— Не нужно, — ответила Ольга, — что мы там скажем, в больнице?
— Но ведь ваш муж может умереть.
— Если ему суждено умереть здесь и сейчас, то умрет. Тогда я справлю по нему тризну и уйду вслед за ним.
Настя и Сергей потрясенно молчали. Ольга вдруг улыбнулась, — смерти нет, есть только жизнь, рождающая саму себя, в великом круговороте вечности, — некоторое время она молчала, разглядывая своих собеседников, потом продолжила, — спасибо вам, ребята, за помощь и участие. Ваня очень сильный, поверьте, и я надеюсь, что все будет хорошо. И перестань мне выкать, а то я себя старухой чувствую. Тебе сколько лет?
— Девятнадцать, — ответила Настя смутившись.
— Ну вот и мне девятнадцать. Мы с тобой ровесницы.
Потом Ольга сняла доспехи, оставшись в кожаных штанах и кожаной куртке. Почистила как свою бронь, так мужа. Почистила так же две своих сабли, которые все время находились у нее в ножнах за спиной. Меч Ивана. Все сложила и унесла куда-то.
Вечером у Ивана начался жар. Трое суток он метался в бреду. Настя истратила все свои жаропонижающие лекарства из аптечки, готовила отвары, поила раненного. Два раза вместе с Ольгой меняла повязки, израсходовав почти весь запас бинта, так как они пропитывались кровью, никак не желающей останавливаться. Сама спала урывками, а вот когда спала Ольга, она вообще не заметила. Та постоянно находилась около своего мужа. На четвертый день Настя поняла, что кризис миновал. Жар стал спадать. Кровь уже не просачивалась сквозь бинты. Иван задышал ровнее. Только в сознание так и не приходил. Очнулся он только на пятый день.
— Оля, — хрипло позвал он. Ольга дремала рядом, все же усталость и напряжение взяли свое, не железная же она в конце концов. Но стоило ему произнести ее имя она встрепенулась.
— Здесь я, Ванечка, здесь, любимый, — она наклонилась к нему, поцеловала в губы.
