В тишине, последовавшей за ультиматумом, Ирэн могла расслышать тихие, неразборчивые обрывки разговоров, доносившиеся из других кают. Как темная, мрачная нить их пронизывало беспокойство. В каждой каюте родители и дети, братья и сестры видели друг друга в последний раз...
В коридоре раздался грохот шагов; это был звук, издаваемый дюжиной Джернов, шагавших быстрой военной поступью. Ирэн, стоя с бешено колотящимся сердцем, задержала дыхание, но Джерны прошли мимо ее двери в конец коридора.
Она слышала, как стражники входили в каюты, требовали назвать имена и затем приказывали: «Выходите! Выходите!» Ирэн услышала, как один из Джернов сказал:
– Принятые должны оставаться в своих каютах до дальнейшего уведомления. Не открывайте двери после того, как выведут Отверженных.
Билли потянул ее за руку.
– А папа, что, не придет?
– Он... сейчас он не может. Но очень скоро мы его увидим.
Ирэн вспомнила, что сказал командир Джернов о том, что Отверженным разрешено взять свои личные вещи. У нее оставалось очень мало времени, чтобы собрать то, что она могла захватить с собой...
В каюте были две небольших сумки, и Ирэн торопливо стала заталкивать в них вещи, которые могли бы понадобиться ей, Дейлу и Билли. Она не знала, кто из них может оказаться в числе Отверженных; не знала она и того, следует ли ей положить одежду в расчете на планету с холодным климатом или жарким. Командир Джернов объявил, что Отверженных высадят на планете земного типа, но на какой именно? Экспедиция Дунбара исследовала пространство на расстоянии пятисот световых лет и обнаружила только одну планету земного типа: Афину.
Когда Ирэн закончила сборы, Джерны уже почти подошли к ее двери и она слышала, как они входили в каюты напротив. Раздались грубые, резкие вопросы и команда: «Выходите! Поторопитесь!» Женский голос спросил что-то с мольбой, раздался приглушенный звук удара и слова: «Выходите! Не задавайте вопросы!» Мгновением позже Ирэн услышала, как женщина вышла в коридор, стараясь сдержать рыдания.
Затем Джерны подошли к ее двери.
Ирэн крепко держала Билли за руку и ожидала их с бешено колотящимся сердцем. Она высоко держала голову и старалась, как только могла, казаться спокойной, чтобы высокомерные Джерны не заметили, что она испугана. Билли стоял рядом с ней, вытянувшись настолько, насколько позволял его пятилетний возраст, зажав под мышкой своего плюшевого медвежонка, и только то, как он крепко держался за мамину руку, показывало, что он также был напуган.
