— Приехал Торбин. В пятнадцать ноль-ноль быть на заседании пускового штаба…
Закрутилось… Еще раз перебрал в памяти готовность oтдела радиационной безопасности к пуску.
Санпропускники переполнены… Тысяча шкафчиков. Мало. Выставили еще тысячу в коридорах деаэраторной этажерки… Проектировщики «махнули». Не учли, что идет монтаж второго блока, плюс командированные монтажники, представители науки, непредвиденное… Составленa картограмма радиационно опасных мест. Пока в первом приближении… Организованы саншлюзы… Хорошо поработали фотометристы, индивидуальные фото- и оптические дозиметры заведены на каждого и находятся и ячейках… Проверены от искусственного источника все датчики контроля нейтронного и гамма-излучений. Сигнал проходит отлично… Проверка всех вакуумных систем аэрозольного и газового контроля окончена. Нормально…
Звонок от Пряхина. Начальник реакторного цеха. Старый кадр. Ветеран бомбовых аппаратов. Голос пропитой.
— Владим Иваныч, привет! Через час допускаемся на главные циркуляционные насосы. Замена выемных частей. Обеспечь допуск. Зайдут мои хлопцы…
— Все сделаем… — ответил Палин и подумал: «Началось…»
Вошел заместитель Палина Федосов. Крупный, сбитый. В движениях скован. Кажется, что принужденно сутуловат. Мятое, очень крупное скуластое лицо боксера.
Расплюснутое переносье. Говорит, что это от природы. Боксом никогда не занимался. В черных глазах страдание. Болят суставы рук и ног. Голос от боли тихий, скрипучий. Старый кадр. Ветеран бомбовых аппаратов. Врачи ничем не могут помочь. Лечится у какой-то знахарки… За ним вошел Абдулхаков. Старший дозиметрист по дневной смене. Веселый, подвижный, весь очень плоский. Лицо по-восточному широкое, очень сухое. Кажется, на блестящих скулах вот-вот лопнет кожа. Большеротая щербатая улыбка предваряет почти любую фразу. Сейчас тоже улыбается. Говорит:
— Допускаем в боксы главных циркнасосов, Владимир Иванович… Ремонтников и реакторный цех. Наряд на открытие работ есть. Дозиметрический допуск я оформил… — Голос гортанный, с легкой хрипотцой. Глаза весело искрятся.
Палин встал.
— Первый допуск проведем вместе.
Пошли. Федосов торопился за ними, прихрамывая. Глыба. Во всем теле какая-то заформованность, твердость. Кажется, изваян из камня. Идет быстро, но тяжко.
Толстые защитные чугунные двери в боксы насосов открыты. Пышет жаром. Запах духоты, разогретой эпоксидной краски и еще чего-то, кажется, высыхающей изоляции. Монтировали сырую. Валялась под дождем…
