Взгляд Курта стал пустым и страшным, как в тот миг в классе исправительной колонии, когда Лана посмеялась над его безумием. Курт молча надел кашемировое пальто и пошёл к двери, но покинуть бунгало не успел. Обнажённая Лана появилась в воздухе между ним и выходом.
– Прости меня, – она обняла его. – Прости, Курт… Я же не знала, что тебе всё ещё ТАК больно…
– Ты знаешь, и как меня предали? – неестественно ровным голосом спросил Эйхманн.
– Да ну что ты, Курт, – сказала Лана. – Это же очень глубоко в тебе сидит. Так, мелькнула тень от винтовки, и всё… Ну, ещё кочерга какая-то…
Курт согнулся пополам. Лане было не по силам удержать его, и они оба оказались на полу. Он, задыхаясь, уткнулся лицом ей в шею. Лана почувствовала, как что-то горячее потекло по её плечу. Сказать ему что-нибудь ещё она боялась; она прижала его к себе и ждала, пока Курт выплачется.
Он последний раз глубоко вздохнул и вытер лицо рукавом пальто.
– Извини. Мне последнее время чего-то очень уж сильно башню рвёт, – сказал Курт и высморкался. – Никогда не плакал, а тут за неделю второй раз. Схожу к Рамону.
Лана, понимая, что третий раз может закончиться только её смертью, спорить не стала. Она очень осторожно улыбнулась Курту и промолчала. Он посмотрел на неё и горько усмехнулся.
– Ну вот, – он вытащил из кармана носовой платок и вытер плечо, грудь и руку Ланы. – Теперь и ты меня боишься. Странные вы всё-таки люди, русские.
Курт поднял на неё глаза:
– Обычно меня боятся, когда я сержусь.
– Я боюсь не тебя, – сказала Лана. – А за тебя, Курт.
– Разве сейчас не сбылась твоя самая шокирующая эротическая фантазия? – спросил Курт.
Она покачала головой.
– Нет? – Он приподнял брови. – А какая же тогда?
Лана наклонилась к его уху и что-то прошептала.
– Можно, конечно, – хмыкнул Курт. – Но сколько же это народу потом грохнуть придётся?
Лана вздохнула и пожала плечами, мол, нет так нет. Её внезапно пробила дрожь.
– Да ты совсем замёрзла, – Курт поднял её с пола и отнёс на кушетку. – Я поеду – пора…
Он укутал Лану пледом.
– Так и не поговорили о приёме делегации…
– Всё равно я вряд ли смог бы присутствовать там.
И тут Лана поняла.
– Лагерь… – прошептала она. – Вот что это было за дело, которое не сможет никто, кроме тебя…
– Принимай кокс не реже, чем раз в три дня, – сказал Курт, целуя ее. – Очень тебя прошу.
Курт попятился и с диким видом посмотрел на ворота – они вдруг сами собой дрогнули и подались внутрь. За ними оказался БТР братьев Штайнбреннеров. Алоиз – это он открыл ворота изнутри – подошёл к другу. Эйхманн и Штайнбреннер посторонились, давая дорогу «кайману». Алоиз протянул Курту какую-то бумагу, густо уляпанную печатями.
