Они улеглись рядом, и он взял её за руку.
– Курт, дай вторую.
– Не будь жадной. Хватит тебе и одной. Вот лопнет у меня в башке жилка какая-нибудь в самый интересный момент, знаешь, как тебя скрючит?
– Курт, ну пожалуйста… Это ведь то же самое, как «я войду только наполовину, и ты наполовину останешься девочкой».
– Ха-ха… уговорила.
– «Он сказал: „Поехали!“ и махнул рукой…»
– Ты каждый раз это повторяешь, хоть бы объяснила, что это значит.
– Это слова первого звездолётчика в мире, Курт.
– А, ну да, он же был из ваших…
– Смотрите, как стартует Курт!
– «Мы любим жизнь, – низким, не своим голосом начал он, – но не потому, что к жизни, а потому, что к любви мы привыкли…»
– ЗВЕЗДОЛЁТЧИК КУРТ!
– «В любви всегда есть немного безумия. Но и в безумии всегда есть немного разума».
– ЗВЕЗ-ДО-ЛЁТ-ЧИК КУРТ!
– «И я бы поверил только в того бога, который умеет танцевать…»
– ЗВЕЗ-ДО-ЛЁТ… Я больше не могу! Курт, я тебя не чувствую…
– Глупая, я же как старинная ракета-носитель, я могу только вывести тебя на орбиту и отвалиться…
– Продолжай! «И когда… пойдёшь к женщинам…»
– «…тех звёзд, что видишь ты, мне не увидеть…»
– ВОЗЬМИ С СОБОЙ ПЛЕТЬ!
– Никогда! Ни-ког-да! НИКОГДА-А-А-А…
Впереди мелькнула синяя лента реки. Курт вспомнил, как он в детстве ловил форель с мостков.
– Говорят, ты был удачливым рыбаком? – в такт его мыслям спросил Карлос.
– Не то чтобы очень, – ответил он.
Курт увидел впереди высокую стену, сложенную из толстых брёвен и утыканную поверху стальными прутьями.
– Вот мы и на месте, – сказал он.
Курт свесился с кушетки и достал сигареты из валявшейся на полу чёрной шёлковой рубашки.
– Раскури и мне, – попросила Лана у него за спиной.
Он зажал губами две сигареты. Раскурить удалось не сразу – у него сильно дрожали руки. Наконец он справился и протянул сигарету Лане.
– А ведь ты думаешь совсем не о космосе, – задумчиво проговорила она, выпуская струю дыма в потолок. – Ты думаешь о каких-то деревянных воротах, больших, утыканных кольями. Но это не шлюз в Кармен-де-Патагонес – тот был из стали… Ты хочешь вернуться домой?
– Нет, – сказал Курт утомлённо.
Он сел и натянул рубашку. Лана смотрела на его лицо, стёртое от наслаждения, как профиль на старинной монете.
– Скажи, у тебя дети есть? – спросила она совсем другим голосом.
– Гм… Не уверен.
– А у меня нет. И никогда уже не будет. Мне ещё после Парижа врачи сказали, что для этого должно произойти чудо, а уж теперь…
Лана сломала сигарету, бросила её на пол и отвернулась. Курт вздохнул, тоже затушил сигарету и наклонился к женщине.
