Я спрашиваю снова и снова: что я есть сегодня? Не о социальном статусе спрашиваю, не о моём месте в общественной жизни, а о моей душе. Зачем я живу, если я не жду ничего? А не жду потому, что впереди ничего нет. То есть там есть всё, что я уже освоил. Есть, конечно, смерть, она нова во всех своих качествах, даже если я рождаюсь в теле и умираю не один раз; она нова точно так же, как нова для каждого из нас, новорождённого, наша жизнь – мы заново осваиваем её качества, заново познаём, заново выбираем роль для себя. Однако я не жду смерти, её новизна абстрактна. Я скорее лелею надежду на то, что во мне откроются какие-то особые способности (хотя я над этим совсем не работаю) и я смогу что-то делать для людей.
Мне всегда хотелось быть полезным людям. Но раньше мне хотелось быть полезным, чтобы меня ценили, любили и уважали за это. А сейчас хочется быть полезным просто так, без всякой задней мысли. Хочется жить «не зря» – в этом я вижу смысл. Быть водой, которую пьёт жаждущий, быть тенью, где укроется уставший от раскалённого солнца, быть полезным… Однако я хорошо понимаю, что не обладаю качествами, которые требуются для того, чтобы быть полезным. Не обладаю требуемой силой.
Мне хотелось бы настолько сильным быть, чтобы своими руками мог переделывать мир…
Когда-то мне казалось, что именно этим я и занимаюсь, но позже выяснилось, что я ничего не переделал. Я жил во сне…
Время от времени я пытаюсь соскрести остатки моей силы для приведения в порядок накопившихся у меня текстов – всяческих набросков и незавершённых повестей. Меня хватает не на долго. Воодушевление и энтузиазм приходят вдруг и так же вдруг испаряются. Но я всё же трачу иногда часа два-три на «литературные труды» за клавиатурой. В прошлом году совсем не занимался этим из-за моей болезни, так что сегодня можно говорить о некотором прогрессе. Жаль будет оставить после себя мусор в блокнотах и тетрадях. Хочу напрячься и слепить из этого мусора книгу-другую.
Жили-были они и я
«Я никогда не раздумываю – о чём сейчас буду писать. Просто беру перо и пишу. Я писатель. Я должен знать своё ремесло. Вот передо мной бумага: я словно клоун на трамплине. И потом, я хорошо знаю синтаксис. Я бросаю фразы в воздух, словно кошек, и уверен, что они встанут на свои лапки. Это очень просто, нужно только знать синтаксис»
(Теофилъ Готъе)
Танцующий Лис
Индейцами я увлёкся в раннем детстве. Толком не зная о них ничего (видел несколько фильмов с участием Гойко Митича и прочитал несколько книг Фенимора Купера и Майн Рида), я влюбился в них безоглядно. Объяснить это невозможно. Кого-то охватывает любовь к человеку, кого-то – к музыке, а некоторые влюбляются в образ жизни. Впрочем, индейский образ жизни, полюбившийся мне, не существовал к тому времени уже лет сто, поэтому его можно считать почти фантазией. Моя страсть к индейцам вызывала у людей недоумение, а их недоумение вызывало недоумение у меня. Я был один, никто рядом со мной не поддерживал моего увлечения. Я собирал картинки, газетные и журнальные статьи, вклеивал их в специальную тетрадь, делал выписки из Большой советской энциклопедии. Понемногу взрослел, но тема индейцев не только не оставляла меня, она крепчала и приобретала новое качество: я понемногу превращался в исследователя, а исследователь решил воплотить открытую им историю в книги. Это вполне понятно, поскольку я чувствовал некую обязанность – объяснить всем, кто был далёк от этой темы, причину моей любви к американским туземцам…
