. Не вторит ли профессорский дом в сказке «Лев, колдунья и платяной шкаф» «Маленькому Ли»?
Из «Маленького Ли» маленький Льюис видел в отдалении горы Каслри, которые словно говорили с ним о какой-то сердечной тайне, дразня его своей близостью и недоступностью. Они стали для него символом границы, того этапа в жизни, когда человек стоит на пороге нового, более глубокого и соразмерного ему понимания или образа жизни. Невыразимое чувство глубокого томления пробуждалось в нем при виде этих гор. Он не мог в точности сказать, о чем томился, лишь ощущал в себе пустоту, и таинственные горы усугубляли, но не утоляли эту тоску. В «Кружном пути» (1933) эти горы появятся снова — символом неведомого сердечного желания. Но если Льюис тогда стоял на пороге чего-то чудесного, заманчивого, как он сумел бы войти в таинственное царство? Кто мог бы отворить ему дверь и впустить? Пожалуй, неудивительно, что в позднейших рассуждениях Льюиса о самых глубоких вопросах жизни образ двери приобретает все большую значимость.
Длинная зеленая линия холмов Каслри, на самом деле располагавшаяся близко к дому Льюисов, сделалась символом чего-то далекого и недостижимого. Для мальчика эти горы стали дальним объектом стремления, пределом известного мира, из-за которого доносился еле слышный зов «волшебного рога»: «Глядя на них, я испытывал тот порыв, то стремление вдаль, которое, к добру или худу, превратило меня в рыцаря Голубого Цветка прежде чем мне сравнялось шесть лет»[29].
Остановимся подробнее на этом высказывании. Что Льюис подразумевал под употребленным здесь словом Sehnsucht? Немецкое слово насыщено эмоциональными и интеллектуальными ассоциациями, которые поэт Мэтью Арнолд передал знаменитым «томящее, нежное, слезное желание». А что такое «Голубой цветок»? Вожди немецкого романтизма, Новалис (1772–1801) и Йозеф фон Эйхендорф (1788–1857), создали образ «Голубого цветка» — символ странствий и томлений человеческой души, особенно часто этот символ возникает, когда такого рода томление пробуждается (но не удовлетворяется) миром природы. Значит, даже в ту раннюю пору Льюис уже нащупывал и пытался раздвинуть пределы своего мира. Что дальше, за горизонтом? Но он не мог ответить на вопросы, которые это стремление и томление дразняще провоцировало в его юном уме. На что указывали эти чувства? Есть ли там дверь? И если дверь существует — где ее искать? И куда она ведет? Чтобы найти ответы на эти вопросы, Льюису понадобится еще четверть века.
