— Никаких обвинений, кроме “да на тебя печенья не напасешься, проглот ты эдакий!” предъявлено не было.
Ивлев чуть заметно усмехнулся, а Казанцев нахмурился… с чувством юмора у него тоже полный… Ну — ожидаемо, ожидаемо.
— Причины, по которым Свароги тебя допра… э-э-э… испытывали любопытство, тебе раскрыли?
— Нет… Разрешите вопрос, господин Ивлев!
— Нет, — Покачал головой Ивлев, предугадав вопрос. — Государственная тайна.
— Понял.
— Когда закончился допрос?
— В два часа ночи.
— Переночевал в поместье?
— Нет.
— “Нет” и все?
— Нет, не все. Покинул поместье в два часа пять минут (часы на проходной), в два часа шесть минут пометил — простите за подробности — забор поместья… с внешней стороны… и отправился на платформу.
— То есть сел на электричку и…?
— Ну, Игна-а-ат Дмитриевич! Последняя подмосковная электричка идет через Кратово в ноль-ноль!
— Ах, да… забыл. То есть лег там на скамеечке и заснул, да?
— Там не скамеечки, а эти гадские пластиковые сидушки — лежать на них невозможно! Тем более — спать.
— Ага… То есть лег на голый бетон и сладко уснул?
— Не на бетон, а на плитку. Нет. Был задержан нарядом транспортной жандармерии за нарушение общественного порядка и препровожден в участок номер… Вот номер не помню…
— Ага… Хорошо. И плохо, что не помнишь. Ну, а офицер, проводивший задержание? Имя, Фамилия, Звание. Это-то хоть помнишь?
— А как же! Старший унтер-офицер Дерюгин был очень… убедителен, когда проводил беседу! Такого, попробуй, не запомни!
— Дерюгин… Паша, записал?
— Ага!
— Хорошо-о-о… А потом?
— Потом меня растолкали и посадили в электричку.
— Во сколько?
— Электричка — вторая — шла в пять десять. На первую — в четыре сорок пять — меня разбудить не успели.
— Оч-ч-чень интересно, Олег. Очень. Ну, что ж… Подписывай протокол. А, да, правильно — сначала прочти… А теперь возьми ручку и бумагу и письменно опиши свой день в воскресенье. То есть то же самое, что ты рассказывал у Сварогов. Потом подпишешь. Понятно?
— Так точно, господин Ивлев!
— Пиши!
Я постарался подробно, с указанием времени и свидетелей, написать сочинение “Как я провел это воскресенье”. Разумеется, промежуток времени между двумя и тремя часами дня постарался описать не более подробно, чем все остальное.
Внимательно перечитав мой труд, Ивлев пошевелил усами над особо заковыристыми перлами, покивал, сказал несколько раз свое “ага-ага”.
И засунул руку во внутренний карман пиджака.
— Олег Ильич, вам знаком этот предмет?
На столешницу лег маленький прозрачный пакетик. В пакетике находился крохотный сплавленный кольцеобразный кусочек металла, сквозь отверстие был продет кожаный шнурок… видимо, для ношения этого “украшения” на шее.
