— Тяжело.
— А я очень рада. Сыта по горло. Извини.
Суров вспомнил, как пять лет назад Вера радовалась приезду в этот край: для нее тогда все было новым и интересным.
— Ты всегда чему-то рада. — Он улыбнулся. — Особенно приездам и отъездам.
Она поняла, о чем он говорит, и тоже улыбнулась.
— Да, милый, я — неисправимый романтик. Хоть мне всегда это выходит боком. Как и многим другим, наверное.
— Уж мне-то твой романтизм явно вышел боком, — бросил Суров, выпрямившись и поглаживая бока.
Вера рассмеялась. Вспомнила: однажды на Дальнем Востоке муж пошел провожать ее на этюды. Она торопилась, поскольку только что прошел дождь и ей хотелось успеть написать уходящую грозовую тучу с верхушки сопки. Суров неожиданно поскользнулся, упал на этюдник, который нес, и повредил два ребра.
— Сам виноват, — вдруг оборвав смех, сухо сказала она.
При всем внешнем благополучии отношения между ними были весьма прохладными. Спасала работа.
Суров сейчас был благодарен жене за то, что она не стала проявлять особого восторга по поводу их отъезда из Карманово, не выказывала радости, собираясь в дорогу, молчала в машине, когда пробирались через тайгу на ближайшую станцию. Именно так, по мнению Сурова, и должна была складываться их жизнь: без излияния чувств, без излишних раздражающих эмоций. Однако Вера и не пыталась скрыть радости, когда он рассказал ей о своем разговоре по телефону с полковником Васиным — тот заблаговременно позвонил, спрашивая его, Сурова, согласия в отношении перевода. Да какое там могло быть несогласие, если полковник сразу сказал, что вопрос, собственно говоря, уже решен — так распорядился начальник погранвойск, и всякие доводы не в пользу приказа беспредметны. В конце разговора Васин намекнул и на некоторую перспективу роста в ближайшем будущем.
Лайнер летел над заснеженными горами, которые искрились, отбрасывая громадные тени. В розоватой дымке заката загадочно синела тайга. Суров понимал, что если не навсегда, то уж, конечно, надолго прощается с этими местами.
Он вздрогнул от неожиданно раздавшегося у уха голоса Веры:
— Скоро Ханты-Мансийск?
— Через час. Примерно через час.
— Уж скорей бы! — Она зевнула, прикрыв рот тыльной стороной ладони, и улыбнулась. — Скоро перевалим через Уральский хребет, а там — Европа. Ев-ро-па! Буду спать. Как там твои солдатики говорят? «Солдат спит — служба идет»?
— Так говорят плохие солдаты.
Опустив спинку кресла и устроившись поудобнее, Вера сыронизировала:
