Он не жалел. Новое убежище было уютным, а еще оттуда получалось наблюдать за семьей в комнатах и во дворе. Оставаться ее частью, при этом никого не донимая. И все-таки, вновь оказавшись в кресле, Астре обрадовался.
– Я давно тут не сидел. Уже соскучился по нему, – сказал калека, погладив поручень.
– А по мне? – обиделся Илан, сметая в кучу свежую стружку.
В мастерской высились горы опилок и золотой пыли. Тут как будто полгода стругали, но не убирали. В распахнутую дверь задувал свежий ветер, и от него колыхалась занавеска на окне. Белая, в синий горошек.
– Погоди, Илан, а как мы здесь оказались? – спросил Астре. – Я же… Я ведь был…
Ему вспомнился ночной сад. Деревья в каплях. Морось и туман.
– Где ты был? – мрачно поинтересовался Илан, откладывая метлу и надевая фартук.
Странно. Брат никогда не хмурился и не захламлял мастерскую до такой степени. И почему вдруг наступила осень? Из дверного проема виднелся хвойный лес, а за ним ярко-желтые березы. Ельник стоял будто подсвеченный изнутри. Пахло волглой травой, сеном и листьями. И даже воздух словно стал золотым.
– Ты правда не соскучился? – удивился Илан. – Совсем у тебя совести нет! Ну и ладно.
Астре наблюдал, как брат, мурлыкая что-то под нос, продолжает выметать из углов бесконечную стружку, и слезы вдруг потекли по щекам.
– Ты умер… – сказал калека.
Он знал, что Илан погиб несколько дней назад, в Медуке, от выстрела в голову. Что близится зенит затмения и, если ничего не предпринять, миру конец. Что Нико выжил и ему предстоит вести шествие в Соаху, которое теперь называют Объединенным государством, но об этом в присутствии принца лучше не заикаться. Что его учителя зовут Такалам, а существо, спасшее порченых на мельнице, носит имя, подаренное девочкой с Акульего острова. Рядом ощущался кто-то очень знакомый. Это он принес Астре знания и теперь ждал, пока порченый проснется.
«Здесь Кайоши, – подумал калека. – Он воспользовался связью прималей».
– Мне вот интересно, – сказал Илан, упершись подбородком в древко метлы и пристально глядя на Астре, – ты опять заведешь свою шарманку? О том, как ты виноват и что ты не должен жить на белом свете и плодить покойников. Сначала отец, потом Иремил, теперь я. И везде ты один виноват.
– Почему ты так говоришь? – с трудом спросил Астре. – Ты же… Ты же моя Цель…
– Да, разрыдайся теперь и посыпь голову пеплом, – усмехнулся Илан. – Или стружками. Хочешь, я тебе посыплю? Вот. Легче стало? Эй, кто-нибудь, вам полегчало? Может, конца света теперь не будет? Астре так старательно себя корит! Интересно, почему от этого никому не радостно?
