Наконец поднявшись, стряхивая с доспехов песок и щепки попавшегося на пути дерева, я посмотрел, как Геральт, орудуя двумя клинками, пытается отвлечь огров от небольшой и теснимой мертвецами группы рыцарей, закрывающих жриц — которые, правда, проредили толпу зомби больше чем наполовину. Чародейки на фениксах были уже над ними — сразу несколько метеоров упали с небес, словно широкой плетью выжигая мертвецов и превращая огров в огромные факелы.
Посмотрев по сторонам, предоставив наездницам добивать огров и мертвецов, я, понемногу приходя в себя после зубодробительного удара, двинулся к крепости. Геральт нагнал меня чуть погодя — держась плечом к плечу, мы побежали к воротам, в которых сейчас бушевало сражение.
Чувство чужой боли — совсем рядом — усиливалось, а отголосок безнадежной тоски уже причинял почти физическую боль.
Обе надвратные башни были разрушены, полыхая магическим пламенем — ввысь поднимался густой столб черного дыма. По перекошенному, рухнувшему через ров мосту небольшими группами пробегали атакующие. Двигались они под защитой жриц, прикрывающих солдат от опаляющего пламени.
Вокруг ворот стояла суета и бестолковая толкотня — на нас с Геральтом даже внимания никто особо не обращал. Внутри крепости уже шел отчаянный бой — толкаясь перед заполненным мостом, я слышал как за стенами что-то взрывалось, гремела сталь, раздавался многоголосый крик.
Продравшись сквозь неорганизованную толпу щитоносцев — в которую совсем недавно прилетело атакующее заклинание, испепелив и покалечив сразу несколько десятков воинов, мы с беловолосым забежали в крепость. Весь внутренний двор превратился в побоище — брусчатка была усеяна телами атакующих и осажденных. Доспехи на всех были примерно одинаковые, отличались только нашитыми на куртки эмблемами — красный крест тамплиеров и золотой лик солнца. Но в массе тел выделялись отдельными яркими пятнами и белые плащи погибших рыцарей, и золотые доспехи поверженных гвардейцев.
Стоило только нам с Геральтом, буквально шагая по телам, выбраться из надвратного прохода — жар в котором стоял такой, что шипели, плавясь, волосы, — как я вскинул руку, защищаясь от рванувшегося в меня порождения мрака. Даже вздрогнул на секунду от неожиданности, увидев мчащуюся ко мне словно сотканную из густой темноты тварь, распахивающую усеянную острыми зубами пасть. Едва коснувшись защитной сферы, созданная мраком химера развеялась, как наваждение; это была вполне обыденная стрелы тьмы, пущенная из окна ратуши справа от ворот. Две другие, пущенные следом, залетели прямо в зев надвратного прохода и взорвались — брызнуло светом так, как взрываются ночью сиянием фары разбившейся о дерево машины. Судя по всему, атака некроманта пробила защиту прикрывающей жрицы — и я услышал истошные крики умирающих воинов, сжираемых тьмой.
