— Я вольный барон Эстер, — громким голосом заявил вдруг чернобородый.
Сказал на русском. Вот ведь, даже в самой глубине гиблой топи преисподней русские — удивился я мимолетно. И насторожился — ведь пленивший меня в Помпеях колдун тоже говорил на русском — как и темная эльфийка, проводившая ритуал.
В этот момент один из ящеров схватил меня за предплечье. Остановившись, я выдернул руку, входя во временное скольжение — оставаясь при этом на месте. Почувствовав неприятную холодную силу, вынырнул из глубины остановившегося времени и мазнул взглядом по замершему ящеру.
— Здрасте, — легко пожав плечами, ответил я, поворачиваясь к Эстеру.
— Ты избранный или герой? — поинтересовался у меня вольный барон, полыхнув раздражением. Видимо, в моем приветствии он не услышал должного уважения.
— Я не местный, — вновь пожал я плечами, думая, как разговаривать с бароном.
— Бессмертный, что ли? — небрежно бросила вдруг полуобнаженная чародейка. Спросила с интонацией, больше подходящей обитателям темных подворотен городских окраин. И даже не подозревала, насколько права — не сдержался я, едва улыбаясь.
— Ты что лыбишься, животное? — уже полностью разрушая обаятельный образ, поинтересовалась чародейка. И, как и все вокруг, отвлеклась на возникшую суету в другом конце площади. Воспользовавшись растерянностью присутствующих, я еще раз скользнул во времени и пространстве — трое рядом стоящих ящера что-то почувствовали, надо было пресекать.
Вновь возвращаясь в привычное течение времени, я удивился, что все четверо моих стражей до сих пор остались недвижимо стоять. На площади очень кстати не было ни дуновения ветерка — несмотря на то, что тяжелая мгла туманного мира словно поднялась над деревней, избегая… белоснежных развалин?
На другом конце площади в этот момент все громче раздавались отголоски эха борьбы и сдавленных женских криков, хорошо различаемых в момент остановившегося времени. Присмотревшись, я увидел, как к трону идет белолицый колдун. На мгновение внутри мазнуло холодом узнавания, но почти сразу понял, что это не пленивший меня в Помпеях чернокнижник. Этот был гораздо моложе, неопытнее — но более дерзкий и яркий.
Двигаясь вперед — словно не замечая отшатывающихся жителей поселка, он прошел прямо передо мной. На кулак колдуна были намотаны длинные, густые черные локоны невероятно красивой девушки — крича от боли, она волочилась за мучителем, стараясь схватиться за держащую ее руку, изгибаясь от боли. Из одежды на пленнице была только искусно выделанная под платье леопардовая шкура — сейчас сбитая на сторону. Белоснежная кожа была в кровоподтеках и полосах копоти и пыли — чернокнижник тащил девушку, не заботясь о сохранности пленницы и выбираемом пути.
