Живым вернуться смогу ли? Не знаю…
Кажется мне, что это лишь сон.
Кричу: «мама, не плачьте,
Вернуться живым обещаю!
Вы слёзы подальше припрячьте!»
И в серой толпе исчезаю.
Великий блицкриг свершился.
Словно зарытый во мгле
Я вышел из тьмы и в свет устремился.
И вот я на русской земле.
Я много успел повидать городов,
Пропитанных кровью людской:
Моих друзей и заклятых врагов.
Каждый из них был мне как родной.
И кроме мучительной боли
При расхожем столь типаже
Нами движут лишь сила воли
И пламя надежды в душе.
Но жаждет славной мести
Бесстрашный русский солдат.
Хоть тысячами тела их развесьте!
Их трупы к вам ночью в дверь постучат.
В глаза его на миг вы посмотрите!
И сразу же поймете, почему
Самый обычный русский воитель
Готов побеждать аж великую Тьму.
Вечером становится страшно.
Уже наступила зима.
А русская ночь довольно протяжна,
Весьма красива, но очень скромна.
Сижу на опушке леса.
Снежинки падают на грязное лицо.
И в качестве деликатеса
Пью я родное пивцо.
Делаю глоток, второй,
И слова вспоминаю я деда:
«И пусть на войне я был рядовой,
Моя цель свершилась — вендетта!»
Я видел, как невинные люди
Глотают смерть под пулеметным огнем.
И сам я зачинщик той жути.
Так что ж происходит в мире моем?!
Что со мной происходит? Никак не пойму…
А вдруг цель моя не вендетта?
И неужели лишь мне одному
Нужна без смертей победа?
Бросаю винтовку. Беру пистолет
И направляюсь к окопу.
В сердце поганом увидел просвет.
Осталось убить в душе своей злобу.
В сердце моём большая дыра.
Мне ты, друг мой, поверь.
Закрываю глаза. Настало время. Пора!
Приставляю к виску я Вальтер.
Кёнигсберг, улица Славы, дом 41…
Давно я не видел свой дом,
Лежащий средь тихих равнин,
Поросший густым лесным мхом.
Меня вы, мама, простите.
Гертруда, моя любовь,
Из мира людского вы не уходите!
Придёт ваше время — мы встретимся вновь.
Отчетливый звон русской речи
Вдруг прогремел словно гром,
И тут же в церквях погасли все свечи.
Русские ни за что не покинут свой дом!
Советский солдат. В руках моё спасенье.
Стоишь предо мною гордо.
Дай же мне одно лишь мгновенье,
И жизнь моя в миг будет стёрта.
Но дрогнула тут же рука мужика,
И был удостоен я жизни.
Он бросил винтовку, дал мне с кулака
И отомстил за Отчизну.
Что дальше было? Не помню.
Проснулся я в шахте, где царил полумрак.
Теперь мой дом — каменоломня.
Теперь мой дом — это Гулаг.
И кто бы ты ни был, мой господин,
И если читаешь ты это письмо:
Кёнигсберг, улица Славы, дом 41…
Передай им, что теперь со мной всё хорошо.
