Запахи войны | страница 98
Сержант рассмеялся, как молодой «цыганский жеребец», сверкая золотыми зубами и издавая заразительный смех. В другой обстановке я бы не смог сдержать своего смеха, но сейчас его даже не пришлось сдерживать. Сейчас мне совсем не до смеха.
— Сделай это, товарищ! — с насмешкой сказал сержант. — Убей грязных собак.
Мешки из-под картошки на головах у немцев, они построены в шеренгу перед невзрачным забором. Всё готово. Я затягивал с этим как мог, но, похоже, смерти не избежать. Я пытался отвлечь их, но всё тщетно. Единственное, что могло меня утешить, это то, что мне всё-таки удалось узнать её имя. Николь. Разве это немецкое имя? Да какая разница — немецкое или французское? Красивое имя красивого человека с печальной историей…
Я прицелился в немца, стоящего слева, и без всяких душевных колебаний нажал на курок. Раздался выстрел. Минус один. Он стал 39-ым врагом, поверженным мною. Немцу, стоящему справа, было суждено стать моей 40-ой жертвой. Они пали быстро и практически без мучений. Всё это время сержант потешался над девушкой, обзывая её всевозможными советскими «плохими словами», а полковник молча наблюдал за происходящим. Было непонятно, что он испытывал в момент казни немецких солдат: удовлетворение или безразличие? Зато было понятно, что сержанта это забавляет. Ему явно по душе казни, так что же отличает его от обычного животного?
Осталась центральная мишень. Попасть в неё мне было очень сложно. При каждом выстреле в её немецких товарищей она вздрагивала так, что падала на землю, но снова поднималась и вставала перед забором, положив на него трясущиеся от страха руки.
— Товарищ сержант, — сказал я, — Тут что-то с автоматом не так.
— Ну-ка, дай его сюда, — приказал сержант. — Сейчас мы быстро исправим поломку.
Я посмотрел на автомат, которым только что убил двух немцев. Я будто бы молил его о помощи. Мне удалось затянуть её смерть, но если сержант получит автомат, то он поймёт, что с ним всё в порядке. Он находится в отличном состоянии и полностью боеспособен. Подойти к сержанту было глупо, но поступить по-другому было бы ненормально. Я не мог не подчиниться приказу. Я начал подходить к сержанту. До товарища оставалось всего несколько шагов, но я так и не смог до него дойти. Я остановился и замер на месте в ожидании чуда. Сержант начал подходить ко мне. За этот короткий промежуток времени в памяти всплыли моменты, проведённые вместе с ангелом. Я помню, что мы делали, о чём говорили с помощью языка жестов, — спасибо его создателю — что обсуждали. Ангел стал мне самым родным человеком, и ни один «советский товарищ» с ней не сравнится.
