Нам удалось спастись, но всё ещё было только впереди. Мы наконец-то начали оказывать сопротивление. Артиллерийский огонь помог нам продвигаться к утёсу. Примерно через час после начала операции к нам прибыло подкрепление. Это были элитные отряды рейнджеров. Кроме обычного снаряжения у них были тросы с крюками и миномёты. Как только мы сумели подойти к утёсу, всё это нам пригодилось. Рейнджеры показали нам что-то необычное. Я даже не мог представить, что миномёт можно использовать в других целях. Они засовывали крюки в миномёты и стреляли прямо на вершину утёса. Союзники сразу же начали взбираться по прочным канатам. Я приказал своим ребятам встать на их защиту. Мы нацеливались на вершину утёса и эффективно отстреливали постоянно появляющихся нацистов. Постепенно нам удалось собрать небольшие отряды на вершинах, и мы начали продвигаться дальше.
Мы с успехом зачищали немецкие укрепления одно за другим. Но настоящего сопротивления на вершине мы не встретили, и это было для нас настоящей трагедией. Всё это было зря. Все эти человеческие жертвы. Сколько моих ребят полегло в тот день? Роммель обманул нас, как детей. Но ведь весь берег был усеян препятствиями, — Роммель выставил кучу «ежей», заминировал трёхстаметровую зону по всей длине утёса, расставил колючую проволоку — и мы даже не могли себе представить, что не встретим его войск там, на самой вершине утёса. Все без исключений были уверены, что на утёсе нас ожидает огромная немецкая армия.
В этот день нам удалось захватить пляж Омаха, но эта битва была провальной для нас и наших союзников. Это была самая худшая битва, в которой я принимал участие. Сотни… тысячи наших ребят умерли из-за раковой ошибки командования, которое решило накормить нас перед боем; из-за сорокакилограммового снаряжения, которое чуть не утопило нас в море; из-за несвоевременной артиллерийской поддержки наших кораблей; из-за неточных попаданий союзных бомбардировщиков; из-за неприбытия танков-амфибий, которые должны были самостоятельно с помощью винтов доплыть до пляжа.
Бой окончен. Мы победили, но кому нужна такая победа? Я стою на этом чёртовом утёсе, в самом центре, и смотрю вниз, на береговую линию, которая отделяет сушу от моря. Похоже, мне никогда не удастся забыть эту картину. Если получится выжить в этой войне, то когда-нибудь — если мне удастся прожить долгую жизнь — я задам себе один вопрос: почему я остался в живых?
