— Мася, ты чего притащил одеяло назад? — спросила меня хозяйка, — оно же маленькое. Я положила новое, мне для тебя не жалко, а это мы выбросим.
Я не понимал и не понимаю, как можно выбрасывать такие вещи? Ведь в них вплетена любовь. Пусть ее не видно, а видно лишь старое затертое лоскутное одеяло. Но любовь чувствуешь. Когда лежишь на нем, и твоя морда трется об одеяло, то кажется что это рука хозяйки гладит тебя. Никак иначе. Как можно выбрасывать любовь?
Я проспал одну ночь на новом одеяле, и это была ужасная ночь. Я чувствовал себя в приюте. Брошенным. Покинутым. Нелюбимым. Без хозяина. Для домашней собаки ничего не может быть хуже, чем быть без хозяина. Следующим утром, когда мы вышли на прогулку я прямиком направился на помойку за своим одеяльцем, слава богу его никто не забрал. Я вцепился в него мертвой хваткой и успокоился только тогда, когда Ольга Сергеевна сказала, что я могу его оставить. Но из зубов я одеяльце не выпустил, я положил его на его законное место, так оно и осталось у меня. В обед со мной гуляла соседская девочка, она любила это делать пока была маленькая, сейчас ей это уже не интересно. Вернувшись домой я снова не нашел своего одеяльца, я просто сидел и скулил возле батареи. Пришла Ольга Сергеевна и отвела меня в ванную.
— Смотри, вот твое одеяло, — говорила она, указывая пальцем в окошко стиральной машинки, — не выбросила я его, я уже поняла, что оно для тебя почему-то дорого. Но оно валялось на помойке, так что его надо постирать. — Она присела на корточки и потрепала меня за уши обеими руками, — чудная ты псина, вещи бережешь.
Одним зимним днем Ольга Сергеевна вошла в квартиру, сняла с себя заснеженное пальто и легла ко мне на пол, на одеяльце. Она прижалась ко мне и рыдала так, что мне казалось я не выдержу и умру, так мне было жалко ее. Люди ничего не умеют делать так хорошо, как страдать, этот экзамен они все до единого сдают на отлично. Я облизывал хозяйке лицо и мне на язык попадали ее слезы, мне казалось, что я даже чувствую вкус ее боли. Мне хотелось бы выпить все ее слезы, чтобы она была счастлива.
— Масенька, мой родной, только ты меня никогда не бросишь, — говорила она сквозь слезы, когда ее рыдания ослабли, и она смогла разговаривать, — только ты всегда со мной будешь. Ты же меня не бросишь? — вдруг испуганно спросила она, уставившись на меня, и даже на несколько секунд перестав плакать.
Я лизнул ее прямо в нос, мол, что за глупые вопросы ты вообще задаешь?! Куда я без тебя? Ты же весь мой мир. Моя семья. Моя стая. Мой вожак. Мы с тобой навсегда вместе, и даже после смерти мы тоже будем вместе. Глупая женщина…
