Прошел месяц, они могли возвращаться домой, но Виталик не спешил уезжать. Лена заметила в нем перемену, со стороны всегда видно, когда человек влюблен, и Лене казалось, что из-за всего происшедшего Виталик вновь воспылал чувствами к ней. Но она ошибалась. Он воспылал чувствами к Лейле, и чувства их были взаимными. Когда вопрос об отъезде уже встал ребром, Виталику пришлось рассказать о романе с Лейлой, что он остается здесь и женится на ней, что пару дней назад Лейла сообщила ему, что беременна. Никогда в своей жизни, и ни к одной женщине он не испытывал таких чувств. Рядом с Лейлой он был как дома. Впервые в жизни ему не хотелось куда-то бежать и что-то доказывать. Проблемы мира перестали быть и его проблемами. Он понял, как сильно он ждет этого ребенка, и что в клочья разорвет любого, кто приблизится к нему и Лейле с плохими намерениями. Он извинялся перед Леной, и действительно чувствовал себя виноватым, но какой в этом толк? В тот же день Лена уехала в Москву.
На работе Лена взяла отпуск без содержания, главный редактор не был против этого, и всячески пытался поддержать ее. Слухи разлетаются очень быстро, они опередили даже саму Лену, и войдя в редакцию журнала сразу по возвращении, она заметила сочувствующие взгляды. Да кто они вообще такие чтобы жалеть ее?! Даже хорошо, что так все обернулось, потому что теперь у нее на шее нет калеки, и она может распоряжаться своей жизнью как ей угодно. Когда злость прошла Лена впала в депрессию. Ей было бесконечно жаль упущенного времени, ведь полжизни прошли впустую. Ольга Сергеевна говорила ей, что ничто не бывает зря, и что все, что с нами происходит это уроки, это наш опыт. Нужно просто научиться не повторять прошлых ошибок.
— Самое тяжелое для матери, Мася, это видеть, как твой ребенок страдает. Беспомощность, это вырубленное топором сердце из груди. Я бы забрала всю ее боль, до последней капли, но никто не учит тому, как это сделать. Она ходила тихая и молчаливая, я просила, чтобы она поделилась со мной, но она только огрызалась. Не зря говорят, что не нужно обижаться на раненое животное, укусившее вас в ответ на помощь. Только те тишина и молчание были самыми громкими ее действиями, я никогда этого не забуду. Но ты вряд ли поймешь.
Конечно, куда ж мне понять вас, людей. Когда ты ходила такая же тихая после истории с Катюшей, и той тишиной звенело на весь дом, мне так же хотелось забрать всю твою боль. Только и собак тоже никто не учил этому. Так что мне очень даже знакомо чувство вырубленного топором сердца.
