Впрочем, возможность приводить какие бы то ни было сравнения и делать предположения о ее следующих действиях оставалась только до того момента, пока Алиса, спустившись вниз, не дернула за пряжку кожаного ремня, распуская его. И дальше…
То, что она творила, доводило до умопомрачения, стирало все границы, разрывая уже совершенно не прочную связь с реальностью. Вспышка и мрак… Даже при закрытых глазах ярко. Способность думать о чем-либо в этот момент покинула его, казалось, безвозвратно… Сумасшедшее, растущее наслаждение, вызванное ее распутными движениями… Искрящийся взгляд Алисы. Наблюдать за результатами своих деяний было превосходно, завораживающе… Смотреть, как на его лице появляются темноватые пятна, как он судорожно сглатывает, откинув голову на редеющую осеннюю траву, шепча ее имя, дыша тяжело и часто. Сильные пальцы, стягивавшие ее густые каштановые волосы, путались в них… Даже в такие моменты потребность контролировать не оставляла его, и с этим приходилось мириться. Сначала едва сдерживаемые тихие стоны с каждой ее лаской становились громче. Чувствовать это было совершенно невозможно. Невозможно… Ее бледная, онемевшая ладонь, которую женщина теперь совершенно не ощущала, вцепившись ногтями в его кожу, царапая руку… Впрочем, на такие мелочи никто не обращал внимания. Алиса сама тихо застонала, чувствуя, что желание, граничащее с болью, в ней достигло своего предела. Близость с ним была нужна, необходима, превращая страсть в одержимость… Ощущение горячей влаги между собственных бедер рождало ужасные, греховные помыслы. Впрочем, никто и не пытался мешать простору ее фантазии…
Разгоряченное лицо Алисы снова оказалось над его. Темные, словно водная гладь омута, глаза… Она нашла его в полубессознательном состоянии. Чуть подрагивающие влажные ресницы, приоткрытый рот… Так нежно, беззащитно… Кажется, ни один человек не способен в такие моменты притворяться, играя какую-то роль. Сквозь установленные правила, навязанные запреты прорывается истинная суть. Во всяком случае, если позволить себе такую вольность…
Но иллюзия рассеялась, когда она почувствовала, как ладонь Осоргина легла на ее затылок, с силой надавив, заставляя придвинуться ближе. Горячие губы, вовлекающие в долгий поцелуй… Алиса не сопротивлялась, с жаром ответив на эту кажущуюся теперь такой невинной ласку. Язык, овладевший ее податливым ртом, встретился с ее, сплетаясь, дразня, жестоко крадя дыхание… Алиса простонала в его губы, прикусывая их до боли, сжимая свободной рукой ткань расстегнутой рубашки. Наконец, резко отстранившись, вскинула голову, пробегая взглядом по опавшим, чуть пожелтевшим листьям, зеленому травянистому ковру… Все виделось с трудом. Казалось, в ней теперь были живы одни ощущения. Остальное притупилось, оставив только эту невероятную жажду. Тело, откликавшееся на каждое прикосновение…
