Она не понимала его. Не понимала во многом. Ни хода мыслей, ни сочетания твердости характера и спокойствия, ни какой-то степени цинизма вместе с нежностью и, скорее, снисходительностью, которые он проявлял по отношению к ней. Но то, что было непонятно ей вовсе — безграничная преданность своей службе. Если и были моменты, когда Сергей Владимирович не возился с бумагами, то крайне редко. Алиса очень скоро осознала, что эта черта определяет весь его образ жизни. Для Осоргина основополагающими являлись продвижение по карьерной лестнице и поддержание положения в обществе. В обществе, мнение которого он не сильно чествовал, полагаясь, в основном, на свой опыт и здравый смысл. Но в то же время понимая, что жизнь его и его семьи протекает именно среди этих людей, и от их рассуждений, отношения и взглядов зависит очень и очень многое. И эта странная двойственность юной мадам Осоргиной также была непонятна. Как можно общаться с теми, мнение кого ты нисколько не воспринимаешь всерьез, при этом стараясь казаться подобным им? Алиса, еще слишком юная и неопытная, искренне удивлялась этому.
Сергей Владимирович уходил рано. Алиса зачастую еще спала, поэтому увидеться с ним могла только вечером. Да и то… Иногда он, ссылаясь на сильную занятость, задерживался допоздна. И тогда девушка, уже лежа в постели, прислушивалась, пытаясь уловить знакомые мягкие шаги и тихий скрип половиц. Он всегда входил неслышно, стараясь не будить ее. Но все же, услышав за своей спиной шорохи, она вся подавалась навстречу кому-то большому и теплому, едва различимым силуэтом выделявшемуся в темноте. И чувствовала прикосновение сухих губ к своим губам, тепло мужской руки на спине…
Алиса жила этими моментами. Потому что наступавшее своим чередом новое утро она зачастую встречала одна. Бессознательно вытянутая во сне рука обнаруживала лишь смятые простыни. Отражавшийся в только что открытых глазах свет обещал Алисе долгие, томительные минуты и часы одиночества… И тогда ей казалось: а может, все произошедшее ночью было лишь сном? Вот она снова одна. Может, ничего другого и не было вовсе?
Чтобы хоть как-то отвлечься от невеселых мыслей, молодая женщина пробовала заниматься тем же, чем и в прежней своей жизни: чтением, вышиванием. Тем, что всегда успокаивало и позволяло скоротать время. Но все же Алиса, как истинная дочь Евы, — причем, именно к ней это определение можно было применить в самой, что ни на есть полной мере — была склонна слишком большое количество времени посвящать иногда совсем ни к чему появлявшимся размышлениям. Может, именно таким образом и возникает ничем не подтвержденная уверенность в собственной ненужности и покинутости? Разве заслужила она такое? Нет… В свои юные годы Алиса склонна была думать, что даже для человека, взявшего ее в жены, она, по большому счету, была не слишком важна. Да он никогда и не стремился это опровергнуть. Выражения чувств, которые, как считала Алиса, нормальны для влюбленных людей, были ему несвойственны. Во всяком случае, пламенные речи и страстные признания — это то, чего от Сергея Осоргина никак нельзя было ожидать. Из всего этого для Алисы, не способной в силу своего характера понять никакие другие проявления любви и привязанности, следовал вывод о том, что она в этом доме играла роль всего лишь украшения. Изящного, дорогого. Способного подчеркнуть статус владельца и послужить предметом восхищения тех, кому довелось увидеть милую безделушку. Но более смысла в ней не было…
