— А впрочем, можете выгнать меня вон, забрать свою фамилию и все, что вам принадлежит: мне совершенно все равно. Я вас ненавижу…
Сергей Владимирович молча слушал эту тихую истерику. Решить, что все, сказанное супругой, он принимал близко к сердцу, было бы неправдой, потому что он, хоть и понимал, что Алиса переходит все мыслимые границы, все же видел: отчета в своих действиях она себе не отдает.
Никогда не смог предположить, что ему придется вести подобный разговор. Таким образом… То, что было между ними, уходило, словно песок сквозь пальцы.
И все же это не было удивительно. Закрывая глаза на ошибки, пробелы, на то, что может изменить, сломать привычный ход событий, все же в конце концов сталкиваешься с тем, чего так долго пытался не замечать. Но уже в совершенно иных масштабах. Остальное — лишь вопрос времени.
— Послушай меня, Алиса. Я… Я приношу свои извинения за то, что произошло между нами… Подобное поведение с моей стороны было недопустимо… — она видела, что эти слова даются ему с трудом. — Мне жаль, что все вышло именно таким образом. Не в моей власти заставить тебя любить кого-то… И, видя твои страдания, я искренне сочувствую тебе. Если мнение человека, который был дорог твоему сердцу, все же оказалось схожим с моим, и он дал тебе совет не сходить с ума и хотя бы немного подумать о последствиях такого шага, то я не могу назвать его глупцом. Потому что, несмотря ни на что, этот человек был прав, говоря подобное.
Как смешно, наверное, звучали такие слова с его стороны, в его положении, при сложившихся обстоятельствах… Но это не имело значения теперь. Ей было плохо. И с этим нужно было что-то делать.
Алиса подняла голову, с удивлением глядя на мужа. Кажется, в первый раз за время разговора абсолютная отрешенность ушла из ее взгляда, уступив место слабому интересу.
— Пойми же наконец, что тайно встречаться с замужней женщиной и жить с ней открыто — две совершенно разные вещи. И если первое не влечет за собой ничего более неприятного, чем возможное прекращение отношений ее с ее супругом при условии, что она будет совершенно неумело скрывать свою связь, то второе — вызов. Откровенное безрассудство. Я одного не могу понять: как ты себе это представляла? Не думаю, что мнение общества играет для тебя последнюю роль. В любом случае, осознание этого пришло бы. Но потом, когда вернуть уже ничего было бы нельзя… — Он прервал свой монолог, плотнее закрывая дверь, обходя Алису, затем, отвернув голову и нервно пожав плечами, продолжил:
