В перчатках жарко… Черная бархотка больно врезается в кожу. Затрудняет дыхание. Неуютно… Быть может, она бы предпочла скорее уже узнать свой приговор. И успокоиться. Нельзя волноваться до такой степени. До тошноты, до головокружения… Сложно даже сидеть на месте, покорно ожидая, пока ее везли туда, куда предпочла бы не возвращаться. Что за ирония!
Тепло объятий, его родные руки… Неприлично, безумно… Она не смогла не ответить, когда уже на улице Тилинг поймал ее за руку, разворачивая к себе, смотря в удивленные, таящие скрытую надежду, просьбу глаза… Целуя сильно, беря ее голову в свои руки. Не важно, что увидят… Сбившаяся маленькая шляпка, едва не упавшая на землю. Выбившиеся из прически пряди. Отвечала отчаянно… Алиса до сих пор чувствовала, как горели ее губы.
Паника… Что ждет ее по возвращении? Если ей все же не повезет? Женщина поежилась. Недолгий разговор, который она выслушает с милой непонимающей улыбкой. Подождать, пока все кончится, кивая, соглашаясь… В конце концов он оставит ее в покое. Так было всегда. Нужно всего лишь пережить, переждать это…
От страха заболел живот… Но ведь судьба будет благосклонна к ней. Он довольно часто задерживался в министерстве, так, быть может, и сегодня… Как глупо, как опрометчиво было забыть о времени! Но ведь тот, кто счастлив, не наблюдает часов.
«Боже, — прошептала Алиса, — помоги мне!» Должен же помочь… Пальцы женщины теребили оборку платья. Она напряженно всматривалась в мелькавшие за окном пейзажи, силясь определить, сколько еще осталось. Алиса снова представила, как заходит в дом и встречает на пороге мужа. По спине побежали мурашки. Нет, она не думала, что Сергей Владимирович поймет все, не думала, что ей что-либо угрожает. Но почему тогда она готова провалиться сквозь землю, лишь бы не встречаться взглядом с его проницательными серыми глазами?
Через полчаса карета остановилась у дома, обнесенного невысоким забором. Извозчик, чертыхнувшись, спрыгнул с козел.
— Быстро, однако, теперь темнеет, — пробурчал себе под нос… Затем, помедлив, открыл дверцу кареты. Пассажирка аккуратно спустила на землю ножку, обутую в изящный сапожок. Вуаль закрывала ее лицо полностью, так что ни днем, ни тем более в сумерках рассмотреть ее не представлялось возможным. Алиса протянула мужчине руку, облаченную в черную перчатку, и изящным движением положила в благоговейно протянутую ладонь золотой. Лицо извозчика просияло. Бормоча слова благодарности, он попятился, затем ловко вскочил на козлы и покатил вперед по мостовой. Дама осталась одна в сгущающейся тьме. Она долго не решалась идти, видимо, обдумывая что-то. Но затем, приняв решение, двинулась по направлению к особняку. «Только бы его не было дома, — крутилось у нее в голове, — только бы его не было дома!»
