— Он захотел поработать в одиночку.
— Чего вдруг?
— Я думаю, наше дело становится для него личным. Все больше психокинетиков выходит на сцену, понимаешь…
Горелик нахмурился.
— Это не станет проблемой?
— Мы говорим о Данилыче. Он самый хладнокровный воин из всех, кого мне доводилось встречать. Холодильник растает рядом с Вовкой.
— Будем надеяться… Ладно, ты извини, ко мне люди сейчас придут. Держи в курсе. Если твои нароют что-то — сразу сообщай.
Эдуард Евгеньевич покинул кабинет начальника. Решив размять ноги, он направился к выходу через лестничный пролет.
Проходя мимо лифта, Громов на мгновение встретился взглядом с выходившей из кабины Оксаной Ледневой. Одетая в светло-голубой брючный костюм девушка на высоких каблуках, компенсировавших невыдающийся рост, легко проплыла мимо генерала. На какую-то секунду в ее лице промелькнула искорка узнавания.
Громов и Леднева никогда не были знакомы лично. Эдуард Евгеньевич имел представление о главе Специальной комиссии по расследованию «прецедента Анжелики» только по рассказам коллег и из выпусков новостей. Тем не менее, видимо, и она так же заочно знала генерала Громова.
Остановившись возле выхода на лестницу, Эдуард Евгеньевич обернулся и успел увидеть, как Леднева свернула в приемную генерала Горелика. Задержавшись на секунду и прикинув что-то в уме, Громов толкнул дверь выхода.
Спустившись на два этажа, он зашел в свой кабинет и быстро поднял трубку разрывающегося телефона.
— Слушаю. Громов.
— Эдуард Евгеньевич, приветствую. Шадрин беспокоит.
— Здравствуй, Никит.
— Эдуард Евгеньевич, подскажите, вам знакомо имя Максим Сущенко?
— Да, знакомо.
— Это же благодаря его наводке год назад удалось взять нашего бывшего сотрудника?
— Так точно, а почему ты спрашиваешь?
— Дело в том, что он по сводке прошел. Три дня назад Сущенко был найден мертвым у себя в автосервисе. Обстоятельства выясняются. Но уже есть фотография подозреваемого. Так вот, человек со снимка уж больно похож на того самого спецназовца… Такое может быть?
— Пришли снимок мне, — резко ответил Громов. — Срочно!
— Я понял, Эдуард Евгеньевич. Отправляю человека.
— Давай. Я у себя.
Громов положил трубку и нервно потер ладони, ощутив всплеск адреналина.
Убийство Сущенко вполне укладывалось в план мести Лапшина. В конце концов, именно Макс в свое время донес на Артема. Досадная мысль, что Громов даже не вспомнил о стукаче, из-за которого Лапшина удалось взять без шума и пыли, кольнула его совесть. Серьезный, очень серьезный просчет!
