К нам подсели две женщины, они были как Тимон и Пумба. Пумбой была большая и толстая женщина с коротко стрижеными темными волосами и грубыми чертами лица. Тимоном была невысокая и худенькая женщина. У нее были волосы неестественно желтого цвета, было видно, что они накручены на бигуди, они были как пух одуванчика, и разлетались при любом движении головой. Маленькие глазки, носик, ротик, всем своим видом она напоминала цыпленка. Обеим женщинам на вид было около шестидесяти лет.
— Ну что, давай знакомиться смугляночка? — сказала толстая женщина.
Голос у нее был грубый и прокуренный. Мне было так страшно, что даже мой внутренний маячок, который ловит чужие эмоции замер в оцепенении и ничего мне не передавал.
— Почему меня все называют смугляночкой? — спросила я, — не такая уж и смуглая у меня кожа.
— Потому что ты свежая, здесь всех новеньких так называют. Мы сидим годами в этом гребаном подземелье, и оттого все бледные как рыбьи задницы. Вот посидишь здесь годик-другой и сравняешься с нами. Так что, имя у тебя есть?
— Рита.
Женщина говорила громко, но видимо у нее от природы был такой голос, и в нем не было агрессии.
— Я Неля, а эта доходяга Василиса, почти блядь прекрасная, — сказала она, указывая пальцем в свою соседку, и звучно рассмеялась.
Я хотела было сказать «очень приятно», но решила, что мою вежливость здесь могут принять за жеманность и промолчала, лишь кивнула головой.
— Ну почему это почти? — спросила Василиса тоненьким писклявым голоском, — любая женщина прекрасна независимо от имени, даже такая жирная коровища как ты.
Василиса была полной противоположностью Нели не только внешне. Она казалась мне такой воздушной, парящей, и чем-то напоминала мне Марину Цветаеву. Позже я узнала, что Василиса тут местная поэтесса.
— Только потому, что с этим птенцом я живу в одной клетке вот уже тридцать восемь лет, я не выбью ей зубы, — пробасила Неля, — но ты только попробуй назвать меня коровищей, твои зубы точно посчитаю.
— Василиса права, все женщины прекрасны, — тихо сказала я.
Я невольно провела языком по зубам с внутренней их стороны, у меня были хорошие зубы, и я этим почти гордилась.
— А ты значит хакерша? — спросила Неля.
— Да.
Я не стала говорить о том, что я программист, а не хакер, и что оказалась здесь случайно и по глупости, и что в моем понимании хакер — это человек, который постоянно занимается незаконным взломом всего что ни попади с целью навредить, а я нет.
— И как я вижу не особо разговорчивая. Ну да ладно, обвыкнешься. А я вот компьютер только лет десять назад первый раз и увидела, на полиграфе, его тогда привезли, и всех нас гоняли по допросам. Я сюда попала в 1981 году, и тогда еще не было ни сыворотки правды, ни полиграфа, был только пыточный арсенал, — она выставила перед моим лицом обе ладони и пошевелила культями мизинцев, от них осталось лишь по одной фаланге. — А тебя я смотрю, даже не били. Что сама все выложила? Скрысила и сдала всех своих? — уже со злостью спросила она, глядя на меня в упор.
